Шумный район Москвы. Небольшая кофейня. Напротив меня — вокалист и лидер группы «Тараканы!» Дмитрий Спирин. Этот коллектив всегда был и остаётся непохожим на другие — с их лаконичными текстами, изобличающими остро стоящие проблемы общества, со стремлением помогать человеку сохранить свою индивидуальность, раскрепоститься и не позволять кому-либо извне приказывать и управлять человеческой жизнью. В марте следующего года группе исполнится 25 лет.

— Дмитрий, двадцать пять лет для одного коллектива — это довольно много. Что вы об этом думаете?
— Прежде всего, я не могу отделаться от ощущения, которое понятно любому человеку, почувствовавшему свой солидный возраст. Абсолютно невозможно поверить, что с наших первых дней, первых студийных альбомов и первых фестивалей прошла не пара лет, не — Бог с ними! — десять лет, а уже двадцать пять. Всё это было как будто вчера, максимум — позавчера. Очень давящее ощущение.

— Наверняка вам часто приходилось бороться за право быть собой и отстаивать это право, верно?
— Я вам даже больше скажу: все эти двадцать пять лет у нас была борьба за право быть собой. Причем не только борьба, в которой мы участвовали как люди, но и в наших песнях эта борьба продолжалась, даже когда «отлегло», когда мы состоялись и борьбу выиграли. Меня как автора текстов эта тема очень и очень занимает. Она мне нравится во всех своих аспектах — как в общечеловеческих, так и в тех, которые касаются контркультурной среды. Корни группы — в этой среде, и к нам очень долго применяли ее стандарты, стандарты панк-рока. Причём как со стороны людей, вовлечённых в панк-культуру, так и со стороны людей извне, которые тем не менее почему-то знали, как и что должно быть в панке. Соответственно, к нам предъявлялись разные претензии и требования, и на нас навешивались ярлыки, которые эта субкультура подразумевает.

— То есть «будь добр, соответствуй»…
— Да, именно, и такие требования могут загнать в двойные рамки. С одной стороны, ты выбрал культуру, которая говорит: «Не бойся быть собой». А с другой — она же предъявляет требования и устанавливает правила, которые ты вроде как должен соблюдать. А это дико не в кайф. Поэтому нам постоянно приходилось преодолевать эти двойные кавычки, скобки и границы. И в принципе, это до сих пор происходит, несмотря на эту страшную цифру. То есть, казалось бы, уже двадцать пять лет, от нас давным-давно уже должны были отстать эти самые критики!

— Получается ли у вас помочь современным тинейджерам сохранить себя, защититься от давления взрослых, которые пытаются сделать их удобными и понятными?
— Само существование нашей группы — яркий пример того, как и что нужно делать, чтобы сохранить индивидуальность, выжить и остаться собой. И да, я верю, что наши песни им помогают… Один из распространённых упрёков в наш адрес — дескать, мы в столь солидном возрасте продолжаем сочинять песни для подростковой аудитории. Хотя я абсолютно в это не верю. Мы сочиняем песни для любой аудитории. Люди, которые помладше, находят в ней что-то для себя, посылают нам обратный энергетический импульс потому лишь, что люди более старшего возраста позволяют системе себя поглотить.

— То есть вас эта тема тоже волнует: взросление как деградация.
— Первая песня на эту тему была записана в наши глубокие андеграундные годы и вышла на нашем втором альбоме Best Before, когда мне было двадцать лет. Мы тогда ещё пели на английском языке. Песня называется Remember When…, она о том времени, когда мы были детишками, спокойно и мирно играли в своих песочницах, спокойно и мирно делились своими игрушками, и о том, во что превратились потом — в свиней, которые толкаются локтями, гонятся за призами взрослой жизни… Подросток ещё горит духом, но дело также и в том, что в нормальных семьях ему не приходится себя обеспечивать, даже задумываться об этом. Когда вырастаешь, возникает необходимость искать работу, иметь вес в обществе… ты обвешиваешься ипотеками, кредитами… И оказывается, что почти все твои детские и подростковые устремления, твоя вера и духовные порывы отодвигаются сначала на второй, потом на третий план, а потом и вовсе исчезают.

— У вас есть новая песня под названием «Что я могу изменить?» и клип на неё. Довольны ли вы результатом этой работы?
— Абсолютно доволен. Очень редко все «Тараканы!» довольны результатами съемок, иногда месяц уходит на дальнейший монтаж и постпродакшен. Это редчайший случай, когда мы, увидев клип, поняли: ничего менять не надо, получилось клево. Снимался клип примерно сутки. Всё это происходило в недостроенном спортивном центре в подмосковном Лыткарине. Практически сутки съёмочная группа работала не покладая рук в отсутствие группы — снимала сюжет, а мы присоединились в шесть утра.

— Константин Кинчев как-то сказал, что у него нет мук творчества: просто что-то начинает сгущаться — и записывается. А как у вас тексты пишутся?
— Наверное, в восьмидесяти процентах случаев это муки творчества, и в двадцати процентах — поток. Практически неконтролируемый. Тот самый случай, который многими людьми описывается как «будто не я пишу, а что-то ведёт мою руку…». Эти чудесные двадцать процентов случаев возникают, как правило, тогда, когда сочинён уже практически весь альбом. То есть, по всей видимости, мне нужно «расписаться». Как спортсменам — разогреться: сначала они показывают средние или даже низкие результаты, а потом что-то с ними случается — и они входят в форму. Зачастую самые успешные песни нашей группы записаны в последний момент записи того или иного альбома.

— Работа над новым альбомом тоже в муках идёт?
— Да, как я уже описал выше: примерно семьдесят пять процентов песен сочинялись мучительно. Хотелось бы записать ещё пяток, хотя пятнадцать уже записано. Я просто прихожу домой и погружаюсь в работу, и результат — это простейшая панк-песня, два куплета по четыре строчки на листе и к ним по четыре строчки припева. Иногда я сочиняю одну песню неделями. Но потом удается «раскочегариться». Что касается музыки… У нас в группе сейчас три композитора: я и гитаристы, Василий Лопатин и Николай Стравинский. Мы втроём сочиняем мелодии и занимаемся аранжировками. Очень значимый момент: часто и подолгу я нахожусь не в Москве и даже не в России. И мы общаемся дистанционно, посредством электронной почты.

— Дмитрий, представьте, что у вас есть возможность обратиться ко всем людям на Земле, на каком бы языке они ни говорили. Что бы вы им сказали?
— Всякий раз, записывая новый альбом, я обращаюсь ко всем людям Земли. Наши клипы мы снабжаем субтитрами на английском, так что практически каждый может понять содержание песни. А для распространения музыкального контента границ вообще нет. Это позитивное изменение, которое принес нам Интернет. Так что, отвечая на ваш вопрос, я скажу так: «Возьмите новый альбом группы «Тараканы!», наш новый релиз «Что я могу изменить» — это и есть то, что я хотел сказать миру.