Меня зовут Дмитрий Спирин, я российский рок-музыкант или бывший российский рок-музыкант. Пока не знаю, как себя именовать в рамках изменившегося статуса. Он изменился, потому что я больше не россиянин, так как не живу в России, хотя имею гражданство. И моя группа, которая существовала на российской рок-сцене и в моей жизни 30 лет из моих 47, распалась. Последней каплей, для того чтобы мы наконец озвучили это решение, стала война.

— Группа «Тараканы!» распалась из-за войны?
— Нашёлся такой музыкант, который с самых первых дней стал говорить, о том что моя политическая и общественная позиция относительно вторжения мешает группе, о том что я веду активность в своих социальных сетях, которая окончательно задушит группу. Взаимоотношения с российскими властями у нас испортились ещё за год до этого, и уже стали непростыми. Мы поняли, что нам с этим музыкантом не по пути.

Была ещё и другая проблема, по которой мы не могли дальше существовать, как группа. Из-за антивоенной активности я отрезал себе возможность возвращаться Российскую Федерацию, потому что, начиная с 24 февраля, я наговаривал ежедневно на десяток эпизодов по фейкам и десяток эпизодов по дискредитации. А раз я не могу возвращаться в Россию, как группе существовать? Мои музыканты не планировали релоцироваться, как, например, это случилось с музыкантами нескольких других групп. И самое главное, было понятно, что для них будет тяжеловато оставаться в статусе музыкантов группы «Тараканы!» и продолжать хоть какую-то концертную деятельность за рубежом, потому что я эту концертную деятельность видел исключительно, как участие в проукраинских антивоенных концертах и фестивалях за границей Российской Федерации, что для них небезопасно.

— Почему в России так мало рок-музыкантов выступили против войны?
— Я считаю, что в России вообще очень мало людей, которые в целом готовы выступать с риском для здоровья, свободы, своих семей или даже материального благополучия, и ещё меньше людей, которые в целом готовы ослушаться начальство.

Тот музыкант, о котором я говорил из группы «Тараканы!», имел забавную привычку частенько повторять цитату из «Место встречи изменить нельзя», где Жеглов сначала отпускает Ручечника, а потом говорит Шарапову на ухо: «Проводи до автобуса» и, когда Шарапов начинает Ручечника провожать, тот ему говорит: «старший приказал отпустить». Это «старший приказал» было для него забавной поговоркой. И я сейчас понимаю, что в целом «старший приказал» — это, по какой-то причине, для широчайшего круга наших соотечественников непререкаемое указание, которому надо следовать. Может быть, они просто не видят жизнь по-другому, это из тех же областей, что и нежелание лезть в политику, и критика тех людей, которые, по их мнению, что-то чересчур много интереса проявляют к политическим вопросам. Зачем, ведь мы музыканты, и мы вне политики? Это та же самая история, когда люди считают, что любой уличный активизм — это проплаченная история. И такое у нас большинство, поэтому я не вижу ничего удивительного в том, что среди рок-музыкантов точно также мало тех, кто не постеснялся высказаться категорически против.

Время от времени я публикую в своих социальных сетях посты критикующие тех, кто остался и продолжает выступать с концертами. Они иногда пишут мне в личку, — зачем ты нас критикуешь, зачем ты про нас так грубо пишешь, для нас ведь каждый концерт как последний, мы же выходим на сцену со своими песнями. А песен у всех до войны рискованных было написано немало. И они продолжают их исполнять, считая, что таким образом, они осуществляют некий гражданский подвиг. Может быть это действительно так, просто я не знаю ни одного российского музыканта попавшего хоть под какой-то запретительный список, в который попадают из-за песен. Потому что песни наши силовики и АПэшники не слушают, на песни им насрать. Они смотрят, что ты говоришь между песнями, что ты в клипах показываешь, какие посты постишь, какие ты посты репостишь, что ты говоришь в интервью. Вот, что на самом деле их интересует.

Уже после событий 2014 года стало понятно, что наше общество, а точнее прогрессивная его часть, предъявляет к российской рок-сцене слишком высокие ожидания. Но это просто срез такого же абсолютно люда, как и все прочие. А те, кто поизвестнее и поважнее просто боялись потери корпоратива в каком-нибудь в РЖД, Газпроме, но это серьезные бабки, а у них семьи. А теперь люди понятно чего боятся с такими статьями.

— Почему вы уехали из России?
— Когда стало ясно, что вот такой поразительный президент у нас у руля, и когда начались первые его действия в начале нулевых, по которым люди нашего склада сделали вывод, что пришёл человек, который всё пытается открутить назад. Закрытие Юкоса, закрытие НТВ, и мне стало понятно, что всё-таки что-то не так с этой страной, что-то не так с её населением, с народом. Не хотят демократию, не хотят либерализм, а свободы понимают как вседозволенность. Я не такой, я вот это хочу, я это могу, я хочу быть частью этого, и моя музыка, моя группа про это, и ничего удивительного в том, что группа наша болтается в непонятном статусе между мейнстримом и андеграундом, мы представляем собой музыкальное явление, которое является выдуманной Россией, несуществующей на самом деле.

Идея о том, что было бы неплохо, когда-то поменять место жительства, вернулась, потому что я был очень сильно разочарован тем, что страна развернулась в обратную сторону, в сторону тоталитаризма, и я эту идею пронёс через все нулевые, и в начале десятых, когда тучи очень серьёзно сгустились, когда много неприятных вещей произошло и во внешней политике, и в во внутренней, и со мной лично, и с моими друзьями, и с другими музыкантами и не только, например, Pussy Riot. Стало ясно, что надо действовать, надо прямо сейчас придумать что-то, что позволит мне в момент, когда власть тем иным способом мне скажет, — Дмитрий Александрович, вам пора, мне было куда ехать. Я понимал, что мне с ними не по пути точно, но я не был готов свалить немедленно. У меня была группа, и она в результате наших усилий коллективных и моих лично стала достаточно популярной к этому моменту, мне это все бросать очень не хотелось, поэтому 2014 году я приобрел недвижимость за рубежом получил на основании неё свою первую карту ВНЖ, и выдохнул. Я понял, что в случае, если начнут нас сейчас щемить как группу или всю сцену, или всех демократически настроенных граждан, что фактически и произошло незадолго до войны, то я буду понимать, куда мне деваться самому, куда мне вести свою семью и так далее.

— Какие политические события последних лет повлияли на Вас лично?
— В 2013 году после после победы майдана я познакомился со своим отцом, не знал его никогда, он оказался киевлянином. Я ездил в Киев, я видел Майдан своими глазами. И так совпало, что, когда мы с группой отправились в наш украинский тур в марте 2014 года, то на наших глазах отжали Крым, то есть мы въехали играть в Севастополь и Симферополь за неделю до того как было был проведен этот, так называемый, референдум, а мы выезжали из уже отжатого Крыма.

Все это на меня очень повлияло, и ещё реакция людей и части публики, которая приветствовала всё это. Мне не хочется с ними быть одним, я не хочу с ними ничего общего иметь, а мне для них выступать. Конечно, я понимал, что не все в зале поддерживают Путина, не все они готовы рукоплескать аннексии Крыма и началу военных действий на востоке Украины, не все они это поддерживают, многие против. Но так как я всю дорогу считал себя и мою группу музыкантами, которые декларируют смело и открыто в песнях и в прочих медиа определенное отношение, взгляд и мировоззрение, я посчитал, что нам не по пути с весомой частью публики, которая не считала, не услышала, пропустила мимо ушей все это, и сейчас возмущена этим, потому что это поперек их верованиям. Меня это очень разочаровало тогда.

— Почему Путин развязал войну?
— Я верю, что он обиженный мальчишка, которого не взяли в тусовку с большими ребятами, то есть всё то, о чём пишет Зыгарь в своей книге «Вся кремлёвская рать». Его не взяли в НАТО, не взяли во все эти семёрки, десятки, двадцатки, игнорировали при принятии больших, малых и средних геополитических решений. И он решил показать, кто в доме хозяин. Есть мнение, что его как советского человека очень сильно беспокоит факт того, что нация, территория и в целом этнос, которые он считает российскими, советским вдруг разворачиваются к лесу передом, а нему задом, и начинают себя вести по-хамски, по его мнению, хотя на самом деле люди просто таким вот образом выбирают свою собственную судьбу, судьбу своей страны, а он в это верить не хочет. Это все для него заговор.

И третье близкое мне объяснение. Они видят, что в других странах все молодые, здоровые, весёлые, демократичные из артистической среды и вообще блестящие ребята. Не только в Украине, но и те, кто приезжает к Зеленскому чуть ли не каждый день в гости, а они, блин, старпёры, 70-летние выжившие из ума и очень позавчерашние. Это ад на самом деле, для мужчины, это больно. Есть такой тип мужчин, которому больно воспринимать тот факт, что они списаны со счетов, они больше никто, к ним не прислушивается никто, их действия бессмысленны, потому что новое поколение в любом случае сметет это все и построит на на этом основании свое. Они так себя утверждают «вы, щенки, смотрите, у нас есть атомная бомба».