Группа «Тараканы!» — российская панк-рок группа со своим неповторимым стилем и огромным числом преданных слушателей разных возрастов. В их копилке более 15 студийных альбомов, множество синглов, более 30 видеоклипов, первые места в радийных хит-парадах и необъятная концертная география, что простирается по всей территории России, ближнему и дальнему зарубежью. Кто такие «Тараканы!», и чем они дышат сегодня — об этом в эксклюзивном интервью ИА SakhalinMedia рассказал солист и лидер группы Дмитрий Спирин.

— Как к вам пришла идея создать группу? Немного истории создания коллектива.
— В начале 90-х, когда наша группа впервые вышла на сцену, в идее создать рок-группу не было ничего оригинального. Эта мысль выглядела также тривиально, как сейчас — мечта молодых людей стать блогерами и/или рэперами. Мы все вдохновлялись западным роком, который в то время уже было возможно слушать и впитывать почти свободно. Нам нравился звук, энергия, напор, позиция, то, как выглядели наши кумиры. И всё, что мы хотели тогда — это быть как они.

Группа наша была создана в 1991 году, в последние месяцы существования страны под названием СССР. С тех пор мы почти без перерывов существуем около 28 лет, выпустили кучу альбомов, сыграли кучу концертов, выступили на огромном количестве фестивалей. Наверное, именно так должен выглядеть ответ, когда нас просят поведать «немного» истории создания коллектива. Подробности, иногда захватывающие, ищите в разделе «био» на нашем сайте или на страничке группы в Википедии.

— Почему панк-рок? Вы кем-то были вдохновлены?
— Мы были очень юные и очень сырые, как исполнители. Может быть, мы и рады были бы играть хэви-метал, который также нам тогда очень нравился. Но у нас не было для этого достаточного исполнительского опыта. Панк-рок же звучал более демократично, мы чувствовали, что даже мы могли бы сделать что-то яркое, мощное и заметное в этом жанре. Кроме того, это был идеальный способ для выплескивания подростковой энергии, ярости и дури.

— Чем отличается культура российского панк-рока от западного?
— На Западе эта музыка (и возникшая вокруг неё субкультура) объединяет в основном людей с демократическими и либеральными взглядами, левых, анархистов, антиглобалистов — короче те силы, которые противопоставляют себя диктатурам, фашизму, расизму/нацизму, притеснениям, различного рода дискриминациям.

В России всё это исторически пустой звук для основной массы населения. И, как следствие, панк-рок в России крайне редко транслирует прогрессивные взгляды и крайне часто оказывается просто способом через грязно исполненную рок-музыку излить болезненные чувства: отчаяние, депрессию, тоску. Или ещё панк-рок часто воспринимается как хулиганский прикольчик, типа песен «про говно» и тому подобного.

Однако и времена меняются, и самое главное, что панк, к моменту своего наивысшего пика влияния, развился до такой степени, что теперь это крайне разнообразная субкультура, приверженцев которой крайне сложно причесать одной гребенкой.

— Как проходит процесс создания песни? Есть вещи, которые вам в этом помогают?
— Как правило, кто-то из нас приносит мелодию, которая нравится остальным. Мы берёмся делать новую песню, потому что появляется мелодическая идея. Всё остальное, в том числе и текст, приклеивается позже.

В нашем случае процесс между созданием песни и её обнародованием может занимать от пары месяцев до пары лет, поэтому нам не так-то просто транслировать злободневный дискурс, ведь в наше время всё так быстро меняется. Но если в общем и целом, то мы крутим и вертим мелодию и аранжировку на репетициях, сочиняем текст, делаем несколько демо. После того, когда звучание песни на демо нас полностью удовлетворяет, мы записываем трек на студии и отправляем его на микс в Германию.

— Могли бы вы назвать кого-либо своим кумиром?
— Да, кумиров лично у меня немало, как в музыке, так и в других областях человеческой деятельности. В роке — это мои любимые группы и певцы, которых, я думаю, ни к чему перечислять подробно, только место займём. Все интересующиеся могут прогуглить моих любимых артистов на раз.

— Как часто обновляется аудитория ваших слушателей или она остается неизменной?
— Примерно до 2012-2013 годов «Тараканы!», как и прочие группы в нашем жанре, страдали от обвинений в том, что мы, якобы, уже «взрослые» ребята, играем музыку для «малолеток» или, по крайней мере, такую, которую только малолетки и слушают. Обвинения эти базировались на том, что все эти первые двадцать с лишним лет существования нашего коллектива, наши поклонники переставали интересоваться нами и ходить на концерты как только попадали в возрастную категорию, когда в России (в те годы) считалось «зашкваром» продолжать свои тинейджерские увлечения.

Таким образом, поколения фэнов сменялись одно за одним каждые два-три года. Но с тех пор прошло время, и вот уже новые подростки увлекаются совсем другой музыкой, а мы, наконец, вошли в категорию рок-групп, которые привлекают на свои концерты и какую-то часть более или менее «взрослой» аудитории.

— Считаете ли вы, что ваши фанаты взрослеют вместе с вами? Прислушиваетесь ли вы к ним?
— Сейчас, когда в залах немало ребят за тридцать, наверное, можно уже сказать, что фэны взрослеют вместе с нами. А прислушиваться мы предпочитаем только к тому, что у нас внутри.

— Поделитесь секретом, как вам удалось сохранить популярность и любовь фанатов на протяжении стольких лет?
— Я, если честно, абсолютно не уверен, что нам это удалось. По крайней мере, я бы не стал утверждать это столь категорически. Все, что мы всю жизнь делали — это писали и играли свои песни. Они кому-то нравились и продолжают нравиться — в этом, наверное, и секрет какой—то нашей относительной известности.

— Что вы думаете о цензуре, распространяющийся на молодых российских музыкантов, особенно рэперов?
— Мы ничего не знаем ни о какой цензуре. Насколько мы в курсе, пока все поют свои песни именно в таком виде, в котором они их сочиняют. Слова пока что никто не требует заменять на другие.

— Можно ли вас назвать заложниками своего музыкального образа?
— Я бы не сказал, что можно вот так категорически заявлять о наличие у нас некоего «музыкального образа». И даже если он есть, мы точно не чувствуем себя какими-то заложниками. Нет, мы способны и звучать по-разному, и выглядеть так, как нам того хочется. В этом плане нам никто не указ.

— Насколько ваш образ свободных рокеров отличается от того, какие вы в жизни?
— Насколько я могу судить со стороны, на сцене мы не делаем ничего, что бы могло войти в какое-то противоречие с тем, как мы себя ведем в быту. Нет, мы, конечно, не скачем дико с микрофоном в руках, пока стоим в очереди на кассу в супермаркете. Но в остальном, разница невелика.

— Кого из молодых российских и зарубежных группы вы бы могли выделить? Какая музыка играет в вашей машине/наушниках?
— В моих наушниках играет старая музыка.

— Какие глобальные изменения произошли в группе: кем были «Тараканы!» и кем стали сейчас?
— Я, если честно, не вижу никаких изменений, которые, положа руку на сердце, можно было бы назвать «глобальными».

— Как вы проводите свободное от туров время?
— Репетируем, сочиняем, записываемся, снимаемся в видео, даем интервью, уходим в отпуска и уезжаем отдыхать или просто лежим на диванах по домам.

— Как давно вы планировали сделать тур по Дальнему Востоку?
— Последний раз мы играли в этом регионе осенью 2013, шесть лет назад. С тех пор мы очень хотели вернуться, причём, по возможности с расширенной географией выступлений. И вот, наконец, это оказалось осуществимым.