«Тараканы!» — пожалуй, самая известная и творчески плодовитая панк-группа в России. Первые свои залы коллектив собирал ещё в начале 90-х (!). И сегодня, в 2017 году, он продолжает оставаться одним из лидеров русского рока. Причём, в отличие от большинства коллег, идёт в ногу со временем, регулярно выпускает что-то новое и актуальное. Их альбом «Сила одного» стал единственной рок-записью, отмеченной «Alfa Жизнью» в числе лучших пластинок 2016 года. А ещё группа является одной из немногих, кто не только развлекает публику, но и поднимает в своём творчестве острые социальные проблемы без срезания острых углов, предлагает аудитории задуматься о глубоких вещах. Вот почему нам было крайне интересно пообщаться с солистом «Тараканов!» Дмитрием Спириным. Беседа проходила накануне выступления Дмитрия и его коллеги Дмитрия Кежватова в нижегородском клубе, где музыканты исполняли необычные, акустические версии своих песен. Кстати, обстановка на концерте была очень тёплой и душевной. Чуть ли не половину времени артисты общались с публикой, рассказывали любопытные истории, шутили, а зрители — танцевали прямо на сцене, дарили подарки, пели вместе с музыкантами почти каждую песню.

Острые темы сегодня в основном поднимают рэперы

— Формат акустического концерта — это разовый эксперимент или уже традиция для «Тараканов!»?
— Выступаем в данном формате с 2012 года, но в Нижнем — впервые. В своё время для нас это было вызовом: сможем ли мы звучать так же убедительно, как на большой площадке, куда люди приходят веселиться и прыгать? Ведь здесь уже не скроешь вокальные огрехи за рёвом гитар и барабанов: приходится держать очень высокую планку во время выступления. Данную проверку мы успешно прошли: публика нас отлично принимает.

— Наверно, и состав её немного другой, по сравнению с обычными концертами?
— Во многом, да. Так совпало, что в период, когда мы начали акустическую тему, на концерты стали возвращаться наши поклонники 10-15-летней давности. Это уже взрослые дяди, которые обзавелись детьми, выплатили ипотеку, отрастили пузо. Им уже некомфортно рубиться на танцполе вместе с подростками. А такой формат им нравится.

— В продолжение темы экспериментов, не хотели бы вы попробовать себя в новых музыкальных жанрах? К примеру, Drum n’ Bass очень похож на панк-рок…
— В рамках группы «Тараканы!» такое вряд ли произойдёт. Но сольные проекты очень даже возможны. Мы всегда отличались открытостью к другим стилям, и нам чужда позиция многих коллег по цеху «Только тру-рок, или ничего».

— В этом году вы выпускаете англоязычный альбом, где будут песни с диска «Сила одного» на иностранном языке…
— Да, будучи коспомолитичной группой, нам хочется донести своё творчество до всех, кто не говорит по-русски. Стремимся закрепиться на европейской сцене, давно чувствуем, что в России нам тесновато.

— В былые времена рок-музыка сильно влияла на умы слушателей, громко критиковала общественные проблемы, могла подвигнуть людей на какие-то действия. Как сейчас с этим обстоят дела?
— В 60-е годы музыка Леннона, Моррисона и других музыкантов действительно влияла на своё поколение, задавала вектор в культуре и политике. Сейчас такое невозможно. В России острые социальные темы в основном поднимают рэперы, а не рок-группы. Наверное, и «Тараканы!» как-то влияют на свою публику озвучиваемыми идеями, только проявится это не сразу, а постепенно. Конечно, аудитория у нас очень разношёрстная: далеко не все разделяют наши взгляды. Мы не стремимся всех менять — просто предлагаем подумать о явлениях нашего мира собственной головой, а не с точки зрения зрителей ТВ и других манипулятивных источников.

— Рок всегда был музыкой с оттенком протеста. Но в творчестве современных русских рокеров этого мало. Более того, ряд музыкантов, таких как Чичерина, как будто хочет максимально выслужиться перед властью. Как вы к этому относитесь?
— Чичерина — слишком уж крайний пример. Не думаю, что её действия и слова связаны с желанием получить награды, квартиру и гонорары — у неё просто такое мировоззрение. Большинство же рокеров довольно нейтрально. Многих просто волнуют лишь приземленные темы, связанные с их жизнедеятельностью. Часть целенаправленно не освещает серьёзные вопросы, считая, что негатива у людей и так много — нужно поднимать им настроение.

Сложные взаимоотношения с «Нашим Радио»

— На вашу группу как-то повлияло знаменитое происшествие на фестивале «Торнадо» под Челябинском (тогда во время выступления коллектива организованная группа людей ворвалась на площадку и стала избивать и отстреливать собравшихся, — ред.)?
— Нет, душевной травмы у нас не было. В жизни мы уже на многое насмотрелись. В конце 80-х рок-концерты накрывало КГБ, в 90-х — гопники и скинхеды врывались в залы, поджидали зрителей возле концертных площадок. Конечно, на «Торнадо» были не гопники, а хорошо подготовленные бойцы: это даже для нас было в новинку.

— Имели ли вы проблемы с чиновниками из-за ваших песен?
— Мы с ними практически не сталкиваемся. По поводу концертов всегда общаемся только с их организаторами, передающими вполне вменяемые требования (например, не материться). Но из-за содержания песен проблем пока не было.

— Но я не представляю, что сегодня на каком-то телеканале появилось бы, например, такое произведение, как «Что я могу изменить?»…
— О, как раз, это скоро проверим! Нас пригласили в программу «Соль», которую ведёт одиозный Захар Прилепин. Мы намеренно написали «Что я могу изменить?» на 1 месте в списке песен, которые планируем исполнить. Интересно, пропустят ли её в эфир и не вырежут ли уже после съёмок… А так, я никогда не обращал внимание на должности и взгляды людей, перед которыми мы выступаем.

— Может, ваша музыка просто не доходит до чиновников, увлечённых каким-нибудь шансоном?
— Вероятно. Или просто слова из-за обилия громких гитар и быстрого темпа им сложно разобрать.

— В последние годы в стране напринимали много новых запретительных законов. Как думаете, дойдут ли ограничения и до рок-музыки?
— Слабо представляю закон, в котором было бы прописано, про какие темы нельзя петь, и названия групп, которым нельзя выступать. Скорее, на музыку будут давить экономически, загонять тем самым в подполье. Хотя, куда дальше загонять: и так русский рок почти исчез из теле- и радиоэфира.

— Ну пока ещё есть «Наше Радио». Правда, в последние годы она стало довольно специфическим — «ура-патриотичным». Чувствуете ли вы себя белыми воронами на данной станции и её фестивале «Нашествие»?
— Мы белые вороны во всех аспектах взаимоотношений с «Нашим Радио». Вроде бы, к нам там по-доброму относятся, говорят, что мы эфирообразующие артисты. Но нас несколько раз полностью выкидывали из эфирной сетки после ряда наших слов и действий (правда, через некоторое время возвращали). Так получилось, что у станции сложилась по большей части «ура-патриотическая», воинствующая публика, и СМИ поддерживает её лояльность, чтобы сохранить финансовую рентабельность.

У молодых рокеров мало шансов стать новыми «Тараканами!»

— В песне «Пойдём на улицу!» вы подняли тему зависимости современных людей от гаджетов. Насколько, на ваш взгляд, данная проблема серьёзна?
— Это не проблема, а неизбежное развитие цивилизации. Всё идёт к тому, что наши физические тела превратятся в приставки к виртуальному представительству в сети, и с этим бессмысленно бороться. Я ни в коем случае не выступаю против прогресса: просто предпочитаю живое общение, реальный мир. Увлеченные гаджетами люди пропускают много прекрасного, что есть в реальности.

— Одна из ваших песен посвящена вегетарианству. Как вы к нему пришли?
— Некоторое время назад я испытал нечто, вроде кризиса, и у меня произошла переоценка ценностей. Мне стал необходим личностный рост. Изучив множество авторов и концепций, я пришёл к такой ценности как «безусловная любовь». Это отсутствие эгоизма, злобы по отношению к тем, кто от тебя отличается, принятие вещей такими, какие они есть, и т.п. В рамках моих новых представлений о мире открыл для себя вегетарианство. Считаю, что животные, как и люди, не хотят умирать, испытывают страх и боль, и мы не имеем право лишать их жизни для удовлетворения желудка, когда есть множество альтернатив. Съесть корову для меня — то же самое, что съесть человека.

— Что в целом, на ваш взгляд, происходит в русском роке: он развивается или стоит на месте?
— Не стал бы разделять русский рок от иностранного: и у нас, и на Запале схожие тенденции. Ситуация такова, что интерес массовой публики к живой гитарной музыке с каждым годом уменьшается. Это нормально: у всего есть своё начало и конец. Основы рок-культуры сложились ещё в 60-е годы: современной молодёжи (основному потребителю музыкального контента) она уже не так близка. К тому же, рок, в отличие от электронной музыки, очень затратный и не технологичный. Его не создашь дома, сидя за ноутбуком, музыкантам постоянно нужны базы для репетиций, и организаторам концертов гораздо проще устроить выступление рэпера или диджея, чем гитарных групп…

— Пессимистичная картина вырисовывается…
— Ну, по крайней мере, за группу «Тараканы!» я не волнуюсь. Мы давно и успешно существуем, у нас устоявшаяся публика, которая любит наши песни и ходит на концерты. А вот тем, кто только недавно организовал прок-команду, придется очень сложно. Стать новыми «Тараканами!» или «Металликой» у них минимальные шансы.

— А вы сами долго ещё планируете давать концерты?
— Я планирую умереть на сцене! Если серьезно, то хотел бы дотянуть, активно занимаясь творчеством, хотя бы до 99 лет.

— С чем у вас ассоциируется Нижний Новгород?
— Это особый город. Здесь мы регулярно выступаем с 1998 года. Раньше он был площадкой №2 для нас после столицы: мы здесь собирали огромные залы. Считай, это наша вторая родина. Были и девушки, и безумные вечера с нижегородскими музыкантами — вспомнить есть чего!