Москва, 11 августа. Начиная с 2014 года то, что происходит с крупными российскими музыкальными фестивалями, напоминает некую чехарду. Мощно раскрутившаяся KUBANA, позволяющая себе выступления таких артистов, как Korn, System of a Down, Guano Apes и The Prodigy, ищет себе новое место, также как и культовый «КаZантип». «Нашествие» сотрясают скандалы, всю полноту которых пришлось испытать дебютировавшему «Крымфесту», а так много обещавший московский Park Live оскудел до одного дня. Андрей Макаревич демонстративно отказался выступать «на танке», Земфира вышла на сцену с украинским флагом, а одна из популярнейших российских панк-групп «Тараканы!» в последний момент отменила своё выступление на фестивале в Крыму.

На одной из московских репетиционных баз «МИР24» встретился с лидером «Тараканов!» Дмитрием «Сидом» Спириным, который рассказал, почему его пытается засудить «Крымфест», за что на группу ополчилось «Нашествие» и какие российские фестивали можно ставить в пример всем остальным. Кроме того, музыкант раскрыл и грандиозные планы группы на юбилейный 25-й год существования «Тараканов!».

— Начиная с первой «Кубаны» в 2009-м и до 2014 года «Тараканы!» участвовали в этом фестивале. Почему вы не приезжаете туда последние два года?
— Мы не участвуем не только в «Кубане», а ещё и в большом количестве мероприятий по всему миру — с какими-то организаторами наш менеджмент находит точки соприкосновения, с какими-то не может договориться. Это нормально, Metallica тоже не участвует в «Кубане». Раньше мы там выступали, но последние два года организаторы не считают необходимым нас приглашать или обеспечивать те условия, которые мы выдвигаем для участия в летних фестивалях. Так что это вопрос бизнеса.

— Это связано с расставанием с Ильёй Островским?
— Он не является нашим менеджером уже около трёх лет. В те времена, когда мы работали вместе, «Кубана» у него уже была, и понятное дело, что группы, чьим менеджментом он занимался, вписывались на фестиваль автоматически. После расставания с ним была «Кубана-2013», в которой мы тем не менее принимали участие. В 2014-м и в этом году предложения тоже поступали, но они не выглядели достаточно убедительно, чтобы их принять.

— Последнее время судьба «Кубаны» не очень понятна — из Краснодарского края её хотели перенести в Калининград, затем остановились на Риге, и, по отзывам, людей туда приехало гораздо меньше, чем раньше. Как вы думаете, у этого фестиваля есть будущее?
— Я думаю, у любого фестиваля за границами нашей родины будущее есть. Так или иначе раскочегарится — если не на следующий год, то через пару лет. Понятное дело, проведение фестиваля в Риге — это, скорее, пристрелочное и имиджевое решение, нежели осознанный и осмысленный бизнес-акт. Но если не будет первого шага, за ним не последует ни второй, ни третий — фестиваль никогда не случится, если не попытаться его сделать сейчас, пускай даже в минус. А то, что они видят перспективы за границей — абсолютно справедливо, потому что когда окружающая действительность тебя поддерживает и помогает, а не вставляет палки в колёса на каждом этапе, конечно, всё растёт намного быстрее.

— А почему ваша группа отказалась выступать на «Крымфесте»?
— Изначально, как и многие артисты, мы с сомнением относились к перспективе выступать на фестивале в Крыму, тем более на мероприятии с несколько одиозным названием — «Крымфест.ру». Многие наши коллеги именно из-за этой «точки ру» отказались выступать ещё на подготовительном этапе. А мы, пораскинув мозгами, приняли, наверное, единственно правильное для себя решение — ехать и участвовать по той простой причине, что мы в принципе любим сцену и предполагаем, что даже на спорных территориях есть наши поклонники, которые нас ждут. Мы выдвинули пакет дополнительных требований к организаторам фестиваля и не получили в ответ ни одного категорического возражения. Требования эти как раз-таки и касались в первую очередь идеологической составляющей: политической подоплёки, ангажированности, лозунгов, воззваний, слоганов, знамен, конкретных персонажей и так далее. Организаторы дали гарантии, что ничего этого не будет и фестиваль абсолютно аполитичный — как «Кубана», но в Крыму. Убедили, что нам нечего опасаться и наше нежелание участвовать в политических играх никоим образом нарушено не будет. Однако это случилось.

— Речь о баннере «Крым наш»?
— У нас две реальных причины, почему мы в итоге не поехали на «Крымфест.ру». Обе скрываются под формулировкой «нарушение организаторами ранее достигнутых условий». В первую очередь, что касается появления фотостены со слоганом «Крым наш» в Севастополе — баннер этот появился не просто так, он был напечатан организаторами, чтобы начать на своей странице в соцсети конкурс фотографий на его фоне. Во-вторых, организаторы нарушили пункты райдера. У нашей группы в райдере обозначены сроки получения авиа- и железнодорожных билетов. Мы не любим, когда их присылают вразнобой — 22 летят этим самолетом, трое на перекладных, один там где-то вообще потерялся. Мы любим, когда мы едем или летим организовано, все вместе. Это чисто технический момент. Билеты не были высланы за неделю до начала фестиваля, а организаторы не выходили на связь, не отвечали на сообщения или обещали, что всё будет «завтра, не сегодня».

…Вообще на этом фестивале было множество каких-то грустных моментов, связанных с тем, что постоянно — как писали, «не по вине организаторов» — отскакивали те или иные варианты, возможности и партнёры. Оказывается, изначально была договорённость с чартерной компанией, а потом она их то ли кинула, то ли им вовремя предоплату не выслали… Поэтому пришлось в последний момент группам покупать билеты на обычные регулярные рейсы. Мы не получили билеты, не получили второй транш предоплаты, поэтому посчитали, что если мы туда поедем, то попадём в пучину какого-то хаоса.

— Группе чем-то грозит отказ от выступления в последний момент?
— Сейчас они нам грозят судами, потому как у нас осталась предоплата, которую нам выслали за полгода до концерта, чтобы забронировать за собой дату. Организаторы считают, что все условия договора выполнили, а баннер этот вероломно изменив слоган, для них напечатало по своему желанию севастопольское фотоателье, в которое они обратились.

— Этим летом «Тараканы!» приезжали на крупнейший рок-фестиваль России «Нашествие». Какие остались ощущения? Например, Андрей Макаревич в последний момент отказался приезжать, мотивировав это тем, что не хочет «выступать на танке».
— А мы съездили и выступили. Я прогнал пару пацифистских телег со сцены и вызвал абсолютно небывалый переполох как за сценой, так и перед ней, чем, конечно, был неприятно удивлен. Но прошел месяц, бурление потихонечку закончилось, патриотически настроенный слушатель «Нашествия», слезши с танка и перестав бросаться на меня, Макаревича и Земфиру, успокоился. С организаторами «Нашествия» тоже вроде бы вопрос решили — они больше не злятся на нас. Недавно проведённые переговоры с ними и, самое главное, их позитивные результаты не позволяют мне сейчас на этот вопрос развернуто ответить. Мы договорились о том, что топор войны закопан — и ладно, бог с ним.

На самом деле, фестиваль «Нашествие» живее всех живых. Потому что та самая бронетехника на поле — это же не столько и не сколько желание организаторов задекларировать патриотическую составляющую и дать зрителям дополнительное развлечение кроме рок-музыки. Это ведь ещё и символ слияния с одним из мощнейших министерств России — минобороны. А при такой поддержке что может случиться с рок-фестивалем? Ничего. Он только будет расти.

Вообще мы придерживаемся пацифистской точки зрения: нам кажется, что армии не нужны ни в каких странах. Надо обходиться без насильственных мыслей, без насильственного и агрессивного мировоззрения.

— Последние годы всевозможные активисты срывают концерты разных групп в России. Недавно в судебном порядке было запрещено распространять информацию с сайта группы «Кровосток». Ваши выступления ещё не пытаются срывать?
— Нет, такого пока не было. Видимо, в силу того, что мы ещё не были замечены в тех «грехах», которые так раздражают реакционистскую часть общества. Грубо говоря, у нас у группе нет открытого гея, мы не провозглашаем сатанистские идеи в песнях. Тем не менее, некоторые наши сценические заявления, в том числе со сцены крупных российских опен-эйров, несмотря на то, что они абсолютно «вегетарианские» и беззлобные, направленные в миротворческую сторону, воспринимаются определённой частью аудитории чуть ли не как предательство родины. Люди накачаны пропагандой, в том числе милитаристской — они искренне верят, что рубежи родины обложили враги, что мы не можем себе сейчас позволить ни быть пацифистами, ни декларировать миротворческие идеи, потому что это вредно в сложившемся в мире политическом климате. Им думается, что родину просто-напросто растопчут, если не сильная армия и президент.

— Как вы в целом оцениваете развитие альтернативной музыки в России и, в частности, фестивальной сферы? Что-то очень уж много странностей происходит последнее время с крупными мероприятиями. Достаточно вспомнить «Кубану», «Крымфест», «КаZантип» и сократившийся до одного дня Park Live…
— На мой взгляд, всё развивается, на месте не стоит, и регресса я никакого не вижу. Групп много, и играют они всё круче и круче. Многие по звуку, аранжировкам, по концертному выступлению приближаются как минимум к середнячковым европейским и американским образцам. Фестивальное движение растёт и ширится, несмотря на негативный фон, который сложился относительно нескольких фестивалей и который пытаются нагнетать относительно рок-музыки в целом, пользуясь определёнными её радикальными проявлениями. Тем не менее, с фестивалями всё в полном порядке, каждое лето их больше и больше. Начинающие и хилые к следующему году, как правило, набирают силу и разрастаются, получают возможность приглашать к себе в лайн-ап западных артистов.

— Этим летом вы участвовали в пяти крупных фестивалях. Какие-то понравились?
— Очень понравились фестиваль «Доброфест» в Ярославской области и фестиваль «YLETAЙ!», который проводится в Удмуртии под Ижевском. Оба мероприятия организованы просто супер, ими занимаются классные профессионалы, которые в первую очередь заботятся о публике и об артистах, а не о своём реноме, фестивальном бренде или о том, чтобы было хорошо акционерам и рекламодателям. Поэтому эти два фестиваля я приводил бы в пример и показывал бы остальным фестивальным деятелям — как нужно делать.

— В следующем году «Тараканы!» отметят 25-летие. Идея панк-рока в момент, когда группа достигает такого возраста и определённого уровня достатка, ещё актуальны?
— Конечно. Достаточно не быть равнодушным к несправедливости, проявлениям различного рода притеснений людей, не стесняться высказывать свою точку зрения. Стабильность, достаток и определённый уровень популярности могут что-то изменить, только если люди настолько зажрались, что кроме бабок и стабильности больше ни о чём думать не могут. Возможно, есть жанры, которые автоматически приводят к столь грустному состоянию, но только не наш и не у нас в группе. Да, мы зарабатываем на жизнь. Да, мы неплохо живём. Но по сравнению с коллективами, которые 80% своих заработков делают на корпоративах нефтяных компаний, наш уровень жизни — вообще ничто. Они, наверное, даже не поймут, как такое возможно, что музыканты популярной группы передвигаются в общественном транспорте и не имеют собственных квартир. Но в остальном у нас всё в полном порядке.

На концертах, как мне кажется, всё происходит по-прежнему. Конечно, мы стали взрослее, тяжеловеснее, набрав какое-то количество лишних килограммов с 16 лет. В остальном мы рубимся, как полагается, нисколько в этом не потеряли — наоборот, приобрели с опытом. Беспредельщиками мы никогда не были, по помойкам не лазили и «ништяки» не собирали. У нас всегда всё было осознанно и ответственно. Репбаза — значит, нужно репетировать, студия должна быть нормальной, инструмент должен «строить», концерт должен быть клёвым, группа должна выглядеть и так далее. Большинство из нас давно уже разобрались с особо вредными привычками, алкоголиков и наркоманов нет. Что касается антиобщественной и антисоциальной деятельности. В первую очередь она заключалась в том, что когда-то, тысячу лет назад, несколько ребят приняли решение: всё, хватит обывательской жизни, судьба наша не для нас — нафиг институты, маячащие карьеры и возможные дивиденды, которые может принести работа в приличной компании. Мы будем заниматься музыкой и таким образом забьём на социум, будем делать то, что нам нравится. Вот это наше антиобщественное высказывание.

— В России группы вашего уровня могут выйти на полное самообеспечение? Так, чтобы нигде больше не зарабатывать?
— Если сравнивать с западными, российские музыканты не зарабатывают. Но всё зависит от индивидуальных потребностей, сколько кому нужно для жизни, кто какие себе выстраивает материалистические амбиции — грубо говоря, кто в каких кабаках бухает. Все мои финансовые потребности абсолютно покрываются участием в группах «Тараканы!» и «Ракеты из России», диджейской деятельностью. А также моей сольно-акустической историей, где я пою редкие песни «Тараканов!», не исполняющиеся давным-давно на концертах, некоторые кавера, песни, исполнявшиеся в бытность мою в «Приключениях Электроников». Во мне живёт абсолютно стойкая уверенность, что ты всегда будешь зарабатывать достаточно, если свои потребности будешь выстраивать от заработков, а не наоборот.

— И всё же вы действительно до сих пор живёте на съёмной квартире?
— Это так, да. Я даже не предполагаю, кем нужно быть и сколько надо зарабатывать, чтобы получить возможность, не залезая в грабительскую и кабальную ипотеку, приобрести квартиру в Москве. Когда я начал так жить 20 лет назад, я произвёл некоторую калькуляцию и понял, что если я сейчас постараюсь взять ипотеку и начну жить в собственной квартире, то целиком и полностью расплачусь к 45 годам. Мне тогда казалось, что это глубокая старость и смысла залезать в это нет. Вообще у нас у всех есть свои квартиры — родительские, что называется. Тот, кто как я, не желает делить быт с родителями, живут в съёмных. И также не лишним будет упомянуть, что у меня есть собственное помещение. Правда, оно не в Москве и вообще не в России.

— А где?
— В Восточной Европе.

— В метро вы действительно ездите?
— У меня собственного автомобиля нет и никогда не было. Нет даже прав. Поначалу я не зарабатывал столько, чтобы иметь возможность купить автомобиль, а потом, лет 10 назад, когда у меня в кармане начали появляться достаточные суммы, оказалось, что Москва в транспортном смысле сильно изменилась и практически встала. С тех пор эта ситуация только ухудшалась, и, задавая себе вопрос, а есть ли мне куда ехать на этой самой машине, последние годы я отвечаю себе: «Нет, ехать тебе, Димон, особенно некуда. Дачи у тебя нет, на близкие подмосковные или рязанские-тульские-калужские гастроли тебя везёт кондиционированный микроавтобус, который за группой выслал организатор. Живёшь ты в центре и если не хочешь вставать за три часа до репетиции, а хочешь вставать за час, езжай на метро!» Узнают в метро редко. Во-первых, наш уровень популярности не столь высок, чтобы испытывать серьёзный дискомфорт от этого. Во-вторых, Москва такой город, где каждый несётся по своему делу. Мы сидим, уткнулись в планшетики, журнальчики, и едем себе по колечку спокойно.

— Ваш «коллега по цеху» Вадим Самойлов активно выступает за защиту авторских прав в России. Вы согласны с этой позицией?
— Конечно. В цивилизованном мире вся эта история закручена вокруг двух творческих проявлений. Собственно авторства — когда человек занимается сочинением музыки, слов, сценариев, рисует картины, снимает фильмы, делает радиопостановки — и исполнения. В случае с рок-музыкантами авторы и исполнители — часто одни и те же люди. Поэтому многие противники копирайта встают в позу, считают правильным подсказывать артистам, как именно нам жить. Например, говорят: «А вы с концертами выступайте почаще, и тогда будете зарабатывать». На что я могу возразить, что не всегда автор является исполнителем — это раз. И не всегда исполнитель может ехать в тур. Например, с группой случаются следующие распространённые события: сломал ногу барабанщик, заболел родственник или родился ребёнок. И группа отменяет 50-концертный тур, за который уже получена предоплата. Самое грустное для группы — если она утратила концертную востребованность. Что делать? Раньше этот вопрос решали такие способы, как процент от продаж физических носителей, а также авторские отчисления. Но физические носители умерли, а цивилизованная форма отчислений от цифровых продаж в Россию только-только пришла и пока она набирает обороты, жить на эти деньги невозможно. Поэтому лишать нас возможности цивилизованно решать вопрос авторского права — это западло. Особенно с точки зрения благодарной публики. Они же должны нас каким-то образом уважать, поддерживать, ведь песни-то эти они любят и слушают, многие из них потом отписывают в соцсетях о том, как эта песня его из петли вытащила, а другая помогает строить и жить.

Надо помнить, что запись песен и действия, предпринимающиеся артистами и менеджментом для распространения музыки — всё это стоит денег. Мы не только песни сочиняем, а ещё в них вкладываем. Каждая репетиция, запись демо, фотосессия, обложка, клип, костюмы, студия, палочки и струны стоят денег. Мы постоянно вливаем свои финансы.

— Если не секрет, сколько приносит продажа музыки на носителях и в Интернете?
— Львиная доля наших заработков, примерно 90%, — это концерты. А концерты — дело сезонное. Есть у тебя много фестивальных предложений летом — ты зарабатываешь примерно так же, как весной или осенью. Есть к твоей музыке есть интерес со стороны новогодних корпоративов — ты зарабатываешь в декабре и январе тоже нормально. Всё остальное — отчисления с цифровых платформ, из авторских обществ за использование произведений на радио, в СМИ, сериалах, рекламе, кино — можно скинуть со счетов.

— В последнее время вы часто даёте акустические концерты. Медленно, но верно уходите от панк-рока?
— Это давно уже не панк-рок в чистом виде. Даже когда мы играем быстро, громко и электрически. Чистоту канонов жанра мы сильно размыли, поэтому более себя относим, наверное, к рок-музыке, но не к мейнстримовой. Когда же мы играем нашу «полноприводную акустику», которой мы придумали ироничное название «Солидный панк-рок для солидных господ» (парафраз из романа «Generation П»), мы берём наши песни и аранжируем их во всевозможных тихих жанрах и стилистиках: регги, сёрф, даже какой-то лаунж, джазок или свинг. Именно для этого нам требуются клавишные, контрабасы и женские бэк-вокалы. Мы это делаем крайне в охоточку, крайне самоиронично, выбираем заведения пожирнее, в которых мы со своими «нормальными» электрическими концертами не выступаем. Первый такой концерт был в клубе на «Красном Октябре» — заведение с лепниной, рюшками и хрусталём. По антуражу оно нам очень подошло — у нас же фальшивость, солидность наша не настоящая, и клуб тоже солидный и немного фальшивый. И, чтобы всё это подчеркнуть, девчонок-бэк-вокалисток мы просим выглядеть максимально нарядно, они выходят на сцену в вечерних платьях с декольте, мы сами тоже при подтяжках, в белых рубашках, брюках, туфлях, шляпах. Для нас это просто игрушка, развлекалово, возможность в межсезонье давать концерты, которые могут нашу публику заинтересовать дополнительно. 11 сентября мы будем эту программу играть в концертном зале «Москва».

— Как мы уже упоминали, в следующем году группа отмечает юбилей в четверть века. Что-то готовите по такому случаю?
— Мы готовим абсолютно беспредельное количество концертов. Только в Москве у нас будет четыре подряд в клубе YOTASPACE. В Петербурге будет два концерта в клубе «Космонавт». Также будем делать мощный тур, который, я думаю, продлится даже в 2017 году. Тур этот будет запланирован не только по тем городам, где у нас есть востребованность, а ещё по схеме «а давайте съездим туда, где никогда не играли». Не играли мы много где, в одной только России мы никогда не выступали на Камчатке, на Сахалине и за Полярным кругом — в Якутии, например. Никогда не играли в Грузии, Армении, Израиле, и нам хочется туда поехать. Тур будет сопровождаться съёмками документального фильма. Мы берём с собой съёмочную группу и в особенно экзотических местах будем снимать эпизоды для нашего будущего документального сериала. Ничего не будем скрывать, всё пойдёт в ход — и беспределы, и пьянство, и гастрольные лишения, и девчонки. Мы хотели бы, чтобы фильм выходил именно как телевизионный сериал если уж не по ТВ, так на каком-нибудь классном интернет-канале. Пока сняли мы только наше последнее «Нашествие», где мы оскандалились.

Беседовала Мария Аль-Сальхани