Панк-группу «Тараканы!» не пустили на Украину, где должны были состояться концерты — как удалось выяснить организатору, украинские власти ввели негласный запрет на выступления российских артистов. Вокалист Дмитрий Спирин рассказал «Росбалту» о своём видении происходящего в соседнем государстве, о возможных последствиях присоединения Крыма и об отношении к патриотизму.

— Как прошли крымские концерты? (Симферополь (12 марта 2014); Севастополь (13 марта 2014), — прим. tarafany.ru)
— Хорошо, как мы и ожидали. Публики было достаточно, несмотря на то, что Крым — весьма тревожный регион.

— Как получилось, что после концерта в Крыму вам снова пришлось пройти через украинскую границу, чтобы попасть в Луганск?
— Мы посчитали, что будет безопаснее выехать из Украины и двигаться в сторону Донецка, Луганска и Харькова по территории России. Там расстояние не намного увеличивается, зато риск наткнуться на какой-нибудь не слишком дружелюбный КПП минимален.

— И что произошло на границе?
— На украинском КПП нас тщательно обыскивали и осматривали — при том, что в багажном отделении автобуса было много оборудования. Пришлось всё вытаскивать, расчехлять барабаны и т.д. После этого главный сотрудник сказал, что нам отказано во въезде. Мы спросили, на основании чего. Сначала нам объявили, что не пустят в страну, потому что у нас недостаточно денег на брата. Когда мы показали, что средств у нас больше, чем минимальный лимит, начали говорить, что цель поездки не кажется им убедительной. Возможно, им кто-то позвонил, а, может быть, просто было принято решение не пускать организованные группы взрослых мужчин-россиян, которые едут на Украину с невнятными целями. В общем, из ответов главного сотрудника стало понятно, что не принципиально, по какой причине — просто не въедем и всё. И это несмотря на то, что луганский организатор находился за КПП, в нескольких десятках метров от того места, где мы препирались с таможенником. Мы даже предложили сотруднику КПП поговорить с организатором по телефону. Но, хотя концерт организовывала серьёзная промоутерская фирма, сделать ничего не удалось… Сейчас мы вернулись в Россию, наш тур продолжается.

— Вы намерены провести концерты на Украине позже?
— Да, разумнее всего было бы планировать их осенью. В мае на Украине выборы, к тому же должна наступить ясность по поводу последствий, которые обязательно возникнут в российско-украинских отношениях после референдума по Крыму.

— Эксперты, кстати, прогнозировали, что ситуация с присоединением Крыма к России приведет в том числе и к отмене гастролей артистов.
— Это может привести к глобальным изменениям мироустройства. Так что наш случай — частный, мелкий, и имеет смысл выждать, посмотреть, что будет.

— Какие именно глобальные изменения, с вашей точки зрения, предвидятся?
— Я полагаю, что результаты референдума не будут поддержаны мировым сообществом, Россия будет признана страной, которая агрессивно оккупировала часть другого суверенного государства. Вполне возможно, что в результате всего этого последуют серьёзные санкции относительно нашей страны — возможно, даже вплоть до введения на территорию Украины войск ООН, миротворческого контингента, а это может привести к глобальной катастрофе. Если армии обеих сторон сойдутся в кровавой сече.

— Вы за присоединение Крыма или нет?
— Я придерживаюсь позиции невмешательства в дела суверенных государств. На мой взгляд, это как минимум странно — под предлогом общественно-политических волнений в сопредельном государстве откусить себе кусок.

— Ряд деятелей культуры написали письмо Путину в поддержку его политики по Крыму и Украине. Вам не предлагали это письмо подписать?
— Нет.

— Создаётся ощущение, что мир раскололся на сторонников и противников проводимой политики по Украине. Между людьми возникают конфликты из-за разных взглядов на ситуацию. Может ли искусство, музыка быть примиряющей силой или же, наоборот, способствовать продвижению одной позиции?
— Все можно повернуть как угодно и использовать как угодно. Да, музыка и искусство может служить примиряющей силой, а может, наоборот, сталкивать людей лбами. Смотря в чьих руках находятся те или иные механизмы.

— А ваша музыка?
— Наша музыка космополитична, интернациональна. Мы всегда считали, что наше отечество — всё человечество. Мы относимся к государственным границам, патриотизму, гербам, флагам как к каким-то пережиткам прошлого. Разумеется, мы с тревогой смотрим на попытки вмешательства в дела других государств, никогда не могли и не сможем поддерживать подобного рода вещи. Именно поэтому перед отправкой в тур, частью которого были концерты на Украине, мы перевели песню «Улица Свободы» на мову и выложили в Сеть в знак привета нашим украинским поклонникам. Я не вижу в происходящем на Украине межнационального конфликта, столкновения между гражданами разных стран. Потому что очевидно: в стране произошла смена власти. Часть граждан Украины посчитала, что нужно сделать так, как они в итоге сделали, а Россия решила воспользоваться этой ситуацией и обыграть какие-то свои интересы. Мы за мир во всём мире, за мир между людьми, за братство, понимание, взаимопонимание.

— В стране в последнее время было введено множество ограничений, в том числе и на употребление мата в СМИ, ведётся речь и о запрете его в выступлениях артистов. В некоторых ваших песнях он есть. Как такое ограничение повлияло бы на ваше творчество?
— Мы готовы подчиняться любым законодательным актам, которые принимаются в рамках нашей страны. Если существует ответственность за это — о’кей. Мы либо не будем этого делать, либо понесём ответственность в полной мере. Но, грубо говоря, лирика «Тараканов!» не основана на мате.

— Кстати, у вас есть песня Speak Russian or Die — на мой взгляд, программная в плане борьбы за чистоту русского языка. Чем она была навеяна?
— Тем, как сейчас в интернетах пишут дети, а иногда и взрослые. Мне 39 лет. Я школу окончил больше 20 лет назад. Причем не в самой лучшей учился. Она в районе считалась заведением для отбросов и самых маргинальных слоев. В неё брали всех, кого отчисляли из школ в округе. Но получить «двойку» или «тройку» по русскому или другому предмету считалось не очень приятным. Это означало проблемы с родителями, то, что тебя могут оставить на второй год, короче говоря, какой-то геморрой. Поэтому дети учились худо-бедно. А сейчас у меня такое ощущение по тому, как пишут детишки в Интернете, что «тройки» и «четвёрки» им ставят просто так. Не знаю, как они учились, что у них были за преподаватели, и как вообще им удалось окончить эти школы при таком уровне знания русского языка. Меня это несколько лет поражало. И поэтому мы решили такую шуточную песню сочинить.

— Вы уже больше 20 лет на сцене. Как за эти годы изменился ваш слушатель? К вам идут ребята того же возраста, что приходили на концерты 10 лет назад?
— Раньше взрослых было меньше, чем сейчас. То и дело мы слышали подобие упрёков — вот вам самим за 30, а у вас одни подростки на концертах. Сейчас послушать нас приходит и молодёжь, и взрослые мужчины и женщины. Не знаю, в чём дело. Может быть, мы перевалили через какой-то водораздел, когда группа уже столько маячит на сцене, что автоматом зарабатывает статус солидного коллектива, на концерты которого взрослому человеку не так зазорно сходить. Может быть, какие-то другие песни появились, содержание которых интересно не только подростковой аудитории. Бог его знает. А так… мы никогда не были особо маргинальной группой. Даже в нашем жанре мы полупопсовые ребята. У нас всегда была миролюбивая дружелюбная публика, мальчики и девочки, которые хорошо выглядят.

— А в какой обстановке вам удобнее работать — когда все спокойно, или когда в мире творится что-то невообразимое, как сейчас?
— Я вообще не заморачиваюсь в поиске вдохновения для новых песен на том, что происходит во внешнем мире. Конечно, некоторые песни несут у социальный заряд, в каких-то можно просчитать следы конкретных событий, узнать каких-то людей. И тем не менее, я всё-таки стараюсь сочинять тексты, черпая для них темы внутри себя. В этом смысле чем спокойнее обстановка, тем лучше. Может быть, имеет смысл по уши погружаться в бурление общественно-социальной жизни, участвовать в ней для того, чтобы напитаться эмоциями, фактурой какой-то — всё это происходит обычно незаметно для автора — чтобы потом сочинить песню. Сам процесс должен происходить в ситуации полного покоя. Вообще для меня это достаточно сложная история — придумывать песни никогда не было чем-то приносящим большое удовольствие. Я не мечтал в детстве быть поэтом или сочинителем.

— А кем мечтали быть?
— Просто рок-музыкантом, стоять на сцене, играть на бас-гитаре, иметь поклонниц, гонорары и исполнять клевые, забойные, динамичные, агрессивные рок-песни. Но судьба распорядилась несколько иначе, и мне пришлось начать заниматься придумыванием песен. Собственно, я хотел сказать, что среди моих коллег есть те, кто может в любой ситуации, шуме, гаме и хаосе, достать блокнот и диктофон и начать строчить… А я так не могу.

— Какие у вас планы на ближайший год?
— Мы будем гастролировать, ездить в туры по тем странам и регионам, по которым будет возможно, выступать на фестивалях. Сравнительно недавно у нас вышел длинный двухчастный альбом. Поэтому к сочинению нового приступим нескоро. Излились.

Беседовала Антонида Пашинина