Интервью от 26 января 2013

Фронтмен группы «Тараканы!» Дмитрий Спирин рассказал о том, как делать мир моложе.

Панк-группа, которую ждали в Мурманске 22 года, сразу же… уехала в другой город. А именно — в Колу, так как концерт должен был отгреметь в «Магните». Я шла на встречу с Дмитрием «Сидом» Спириным и думала, как бы покорректнее задать вопрос о реакции группы на скандальный материал появившийся на нашем сайте. Но, не успела я поздороваться, как вопрос об этом задал сам Сид.

— Чем запомнится город на краю Земли?
— Это у вас на сайте была скандальная статья про кастинг?

— Да. И, раз вы сразу про неё вспомнили, хочу спросить: как вы отнеслись к такой шутке организатора и часто ли вас сопровождают подобные скандалы и интриги?
— Нет, конечно, не часто! Мы — группа, которая вряд ли находится в зоне интереса жёлтой прессы, журналистов и людей, готовых сочинять небылицы. Просто потому, что в России нет традиции приписывать подобные вещи панк-группам. Больший эффект у читающей публики вызовут такого рода новости, относящиеся к Николаю Баскову или Валерию Меладзе! Так что — нет, такое с нами происходит нечасто, про нас мало сплетен. Но… мы хоть кастинги и не проводим, но с поклонницами, которые ходят на наши концерты и желают составить нам компанию после них, мы с удовольствием проводим время.

— То есть, в специальных кастингах нужды нет? (Иронизирую я).
— Думаю, нет. По крайней мере, ничего подобного ранее не организовывали!

— Хочется верить, что Мурманск запомнится вам не только этим небольшим инцидентом. Успели ли вы рассмотреть город, хотя бы из окна машины?
— Нет, только сейчас осматриваю впервые в жизни (смотрит в окно, и я на всякий случай уточняю, что за окном — Кола). Что ж, получается, в самом Мурманске мы так толком и не побываем.

— Вы узнаете заранее информацию о тех городах, куда приезжаете в первый раз?
— Как правило, интересуюсь ими, лезу в «Википедию». Вообще Мурманск, конечно, достаточно известный город — он не является белым пятном на карте. Название у всех на слуху, город сыграл немаловажную роль в истории российского государства, и играет до сих пор. Кроме того, он находится в очень символичном месте на карте России: самая северная точка, дальше и земли-то нет!

— Получается, вы рады, что приехали в столь необычный край?
— Да, лет десять я так или иначе слышал о каком-то «подпольном» желании кого-то из Мурманска нас пригласить. Знал, что здесь есть наши поклонники, даже почитывал обсуждения на местных форумах, но до сегодняшнего дня как-то не складывалось.

— Сегодня будет полный зал, судя по количеству проданных билетов. Вы привыкли к аншлагам? Известность панк-рокерам не мешает?
— Как ни странно, мы к этому не привыкли. У нас ситуация аншлага не является обычной, скорее, полным зал бывает где-то в половине случаев. Когда нам говорят заранее, что все билеты распроданы, мы очень радуемся. Впрочем, такая ситуация не кажется странной для города, где нас ждали 22 года — это ведь серьёзный срок. Есть города, где мы играем каждые 8–10 месяцев в течение последних 15 лет, вот там аншлагов не происходит — и в этом нет ничего удивительного.

О прелестях заграницы и хорошем настроении

— Сегодня со сцены вы исполните новые и старые песни. Ваш новый альбом записывался в Дюссельдорфе… Есть ли разница в работе со звуком у нас и в Германии?
— Да, кардинально отличается подход, способы обработки звука, применяемые на студиях. Отличается оборудование и то, как оно используется, также то, насколько вовлечены саундинженеры в процесс, в музыкальный материал группы. Поэтому мы туда и поехали: решились на эксперимент, о результате не пожалели.

— Ну а западный панк-рок отличается от отечественного? Хотелось ли вам, чтобы наши панки переняли что-то у Запада?
— Наши, российские, только этим и занимаются! Все 22 года, что я нахожусь в группе, и всё то время, что я являюсь меломаном, ситуация с российским панк-роком такова: это либо очень самобытные группы, но которые невозможно слушать, потому что это «совок», либо группы, которые пытаются быть максимально американизированными. Это у них не всегда получается, а зачастую — не получается вовсе. Потому что, если живёшь в Рязани, очень сложно заиметь ментальность человека, который родился, вырос и живёт в Лос-Анджелесе! А это очень важно. Тем не менее, всё течёт и меняется, появился Интернет, а вместе с ним — возможность постоянно поглощать музыкальную и любую другую информацию. Поэтому и в панке, и в остальных жанрах рока, русские группы достаточно подтянулись за последние 10 лет, и теперь я во многих моментах особого отличия от западных групп не вижу. Конечно, есть нюансы: в российских студиях звукозаписи зачастую нельзя получить такой «жирный», мощный, валящий наповал саунд, как за границей. Но, по большому счёту, у нас есть группы, которые могут составить конкуренцию и по качеству игры, и по степени «разудалости» и энергетике.

— А вам самому ближе наша ментальность?
— (Задумался) Очень непростой вопрос! Я комфортно чувствую себя за границей, не в России. Мог бы я уехать туда на постоянное место жительство, а здесь бывать наездами? Сложно сказать. Я пробовал жить за границей три месяца подряд, было неплохо. Но, с другой стороны, всё-таки в это время я не являлся гражданином, которому требуется встраиваться в социум: ходить на работу, платить налоги, соблюдать законы страны… Поэтому, кто знает? Может, я даже больше бы напрягся от этого всего, живи я в Испании, в Чехии, или где-то ещё.

— Получается, лучше за границей бывать, а не жить?
— Может, и жить лучше. Всё-таки, негативных моментов, с которыми я ежедневно встречаюсь в российской действительности, больше. И они меня сильно напрягают, если честно.

— Но ведь негативные моменты можно воплотить в творчество. Часто ли бывают в вашей жизни моменты, когда вы думаете: «О, надо бы это в песню»?
— На самом деле, у хорошего сочинителя это должно происходить каждую секунду. Ведь в том и заключается особенность талантливого человека: он видит источники вдохновения в простейших вещах, способен заметить то, что подарит идею, в незаметных для других вещах. Так что, будь я гением, меня бы идеи переполняли каждую секунду, каждый момент я вычленял откуда-нибудь какую-то мысль для текста будущей песни. Но этого не происходит. Кроме того, мне не очень нравится заряжаться негативом — не люблю сочинять песни про что-то плохое. Мне нравятся весёлые, бодрые песни и в этом я вижу свою сценическую задачу — создавать людям хорошее настроение.

«Мы делаем мир моложе»

— Получается, вы не несёте посыл «быть на острие бунта»?
— Бунт не обязан быть всегда мрачным, депрессивным, критикующим. Он не всегда осуждающий. Он не всегда находится на тёмной стороне! Зачастую бунт — это просто протест против скуки, рутины, тупости и косности. Для группы «Тараканы!» этого более чем достаточно.

— То есть, поклонникам панк-рока необязательно лезть на баррикады, менять что-то в системе?
— Нет, нашим поклонникам точно не надо! Наши могут быть умнее этого.

— Признавались ли вам поклонники в том, что вы изменили что-то в их жизни?
— Это происходит время от времени. Примерно раз в полтора-два месяца я получаю такой имэйл или сообщение на Facebook: «Когда я расстался с девушкой и уже подумывал о суициде, я внезапно услышал вашу песню, и она мне помогла. Спасибо вам за это большое». В любом случае, в жизни наших поклонников происходят перемены под воздействием нашего творчества. Даже мы сами не закладываем этот посыл в песню, когда её пишем. Ведь она становится готовым продуктом творчества, а когда такой продукт выплескивается в мир, люди начинают его впитывать, самостоятельно придумывать массу интерпретаций и слышать тысячи смыслов. Они становятся сотворцами.

— Однажды мать легендарного Сида Вишеза сказала о том, что панк-рок — это молодость мира, и им не должны заниматься немолодые люди. Что вы думаете об этом?
— Я думаю, что молодость — понятие растяжимое и очень относительное. Я молод относительно Игги Попа. 14-летний пацан, который не попадет сегодня на концерт, молод относительно меня, и так далее. Второе, что можно было бы ответить: молодость — понятие субъективное. Тебе может быть сто лет в обед, но ты сохраняешь свежесть и внутреннюю юность. Ты можешь быть покрыт морщинами, но на самом деле ты — позитивный и светлый человек, который готов впитывать ежемоментно Вселенную в себя, который нисколько не устал от жизни, не находится в депрессии. Поэтому, да, панк — это молодость мира. Мы и делаем его моложе!

— Все слушатели вам одинаково дороги, независимо от возраста? Или же вы в первую очередь ориентируетесь на более конкретный возраст: подростков или аудиторию постарше?
— Конечно, мы ценим любого человека, который зашёл на концерт. Но при этом, вне зависимости от возраста и социального статуса, есть люди, которые относятся к нам с потребительской точки зрения — «что вы нам сегодня покажете? Какой будет звук? Я заплатил 600 рублей за билет!» Другие же приходят на встречу с чудом, приходят, чтобы получить волшебство. Конечно, я больше симпатизирую второй категории людей. Конечно, наше пребывание в этой жизни в физических телах и наше идентифицирование себя с ними очень сильно действует на наше сознание. Тело с каждым годом становится старше — и если человек позволяет этому влиять на своё ощущение мира, он и сам становится старше и грустнее. Становится более унылым. Мало людей, которые не позволяют этому случаться. Большинство принимают это естественным образом и состариваются: внешне и внутренне. Поэтому, понятное дело, в большинстве своём, чем старше человек — тем ему весь панк-рок становится менее комфортен. Он уже хочет удобства в зале, чтобы не было накурено, появляются претензии и требования. Подростки в этом смысле чище, светлее, непритязательнее  Но дело в том, что я не считаю такой подход верным. Как я уже сказал, с годами важно не давать себе состариться изнутри и продолжать относиться к вещам, происходящим в жизни, как к чуду. Иначе получается вот что: ещё 5 лет назад ты сам писал имэйл этому парню: «Меня спасла твоя песня!», а теперь говоришь «Блин, куда их привезли?! Что это за клуб, там нет такого-то пива в баре!» Ну, это же фигня какая-то, согласись.

— Вы увлекаетесь философией, и при этом вам не было тесно в рамках жанра? Не хотелось бы больше сказать, нежели способен вместить панк-рок?
— Нет, наша музыкальная стилистика позволяет делать всё, что угодно. Я обнаружил, что все самые трудно постигаемые мудрости в нашем мире могут быть легко сформулированы в рамках панк-рок песни! На то они и мудрости, чтобы их можно было четырьмя фразами описать. Осознав это, я внутренне дико взбодрился: потому не нужно быть Гребенщиковым, чтобы позволять вечной Вселенной светиться в твоих песнях. Можно оставаться тем, кто ты есть. Можно сочинять песни, которые состоят из восьми строчек первый куплет, из четырех — второй, и три повторения припева. и при этом все во всё врубаются.

— Это уже настоящее искусство?
— Пожалуй, что так!

Беседовала Анастасия Афоничкина.