Группа «Тараканы!» — самая успешная панк-группа страны. Весёлые, самоуверенные, неожиданные и смелые — это всё о них. Выступление «Тараканов!» на центральных каналах — редкое и почти невозможное явление, так как они не являются форматом. О них говорят, знают и любят другие люди в других кругах. Там нет гламура, в их песнях люди видят жизнь такой, какая она есть на самом деле. В этом году у «Тараканов!» серьёзный юбилей. 20 лет будут отмечать шумно и на много городов.

— Дим, грядет 20-летие группы «Тараканы!». Хочется с этим поздравить. 20 лет — серьёзная дата.
— Спасибо. Дата очень серьезная.

— Скажи, пожалуйста, ты сам готов был к этому?
— Честно говоря, нет. Здесь ситуация двойственная. Мне с отрочества хотелось заниматься рок-музыкой всю свою жизнь, а жить я планировал долго. Соответственно, я себе напридумывал не только 20-летие, но и все остальные «летия», которые только возможны у человека. Но это теория. А на практике, когда 20-летие замаячило на достаточно близком горизонте, то стало жутковато немножко от самого осознания того факта, как бежит время и как недавно я был подростком, который поражался тому, что группе Rolling Stones исполнилось 30 лет, а группа «Машина времени» празднует на Красной площади 25 лет. Я думал, что «Машина времени» — такая долгая группа. Они как группа существуют дольше, чем я живу. И тут вдруг «Тараканам!» исполняется 20 лет. Я пока ещё не переварил эту цифру.

— Как-то изменилась группа за 20 лет? Изменился ли ты сам?
— Внутри себя я себя ощущаю абсолютно тем же самым человеком, но это иногда мешает жить, как можно чувствовать себя в 35 лет тем же самым человеком? Это значит — ощущать себя подростком-пацаном, мальчишкой. Это так во многом и есть, но это не всегда в жизни помогает, потому что мальчишки — люди безответственные, несерьёзные, безобразники, озорники, проказники, которые часто не продумывают последствия своих действий и поступков. Но на ментальном уровне я таким и остался. Это зачастую люди ставят мне в укор. Что же касается группы, то она изменялась, потому что не всегда находилась в одном и том же составе, иногда менялись люди, которые вносили своё видение, свой звук, свою манеру, свою стилистику, свои песни, потому что в «Тараканах!» не только я один сочиняю. Ещё ко всему прочему, все эти 20 лет шло наращивание исполнительского опыта, то есть сейчас мы играем лучше, техничнее.

— В начале творческого пути рок-музыка для тебя была игрушкой или ты знал, что будешь заниматься этим серьёзно?
— Я никогда к этому не относился как к временному занятию, для меня это была осознанно выбранная стезя, я только об этом и мечтал, поэтому и начал заниматься, но мечты и серьёзный настрой к делу — это не одно и то же. Ты можешь долго и много чувствовать, понимать, осознавать, что на этой сцене всё всерьёз и не является игрой, но если ты репетируешь через пень колоду, инструментом владеешь не очень сильно, более склонен погулять, талант у тебя не очень ярко выражен, усилия ты прикладываешь к воплощению твоей мечты не очень интенсивные, то одной этой решимости мало. В моём случае я был уверен, что ничем больше заниматься не хочу, но я этим занимался не очень усердно.

Свой первый концерт они дали в далёком 1991 году в ДК им. Горбунова. Музыкантам было по 16. Ребята, любящие свою музыку, занимались тем, что им нравится, и не мечтали, что когда-нибудь выйдут на сцену перед Sex Pistols, да и сами будут собирать полные залы по всей стране.

— Когда ты пишешь песни, испытываешь ли какой-то страх, что это может не понравиться слушателю?
— Нет. Такой страх бывает, но не в эти моменты, а тогда, когда песня целиком записана и завтра, например, будет обнародована тем или иным образом: выйдет альбом, впервые прозвучит на радио, случится премьера клипа на неё. Тогда есть мандраж, какой будет фидбэк, что люди скажут, как они отреагируют в своих этих интернетах. Но когда я сочиняю песни, нет. У меня есть страх того, что она не получится, что я сейчас выключу компьютер и пойду спать, что дальше первого куплета я не продвинусь, что строчка, на которой случилась какая-то загвоздка, так и останется высосанной из пальца, для того чтобы закончить четверостишие, то есть вставлю, чтобы просто отделаться, не дожидаясь по-настоящему яркой идеи относительно этого места.

— Сид и Дмитрий Спирин — это два одинаковых человека?
— Да, я тоже это дело никогда не различал, хотя с определенного момента от этого Сида пытаюсь всеми силами отбиться, потому что это были подростковые игры, когда использовали кликухи, созвучные именам больших английских или американских дядек, потому что тогда это было модно в неформальной хиппи-панк тусне. Это всё идёт от хиппи. Поэтому я никаким особенным Сидом Вишезом себя не чувствовал. С определённого момента я стал слышать какую-то предъяву сорта от людей, которые лучше тебя знают, что такое панк-рок и каково быть панком, потому что я выбрал для себя это имя, но при этом ему не соответствую. То есть мне стали предъявлять за то, что я светлое имя английского беспредельщика, наркомана и героинового человека, убившего свою подружку, порочу, поэтому я достаточно давно перестал чувствовать глубокое удовлетворение от того, что меня знают под этим именем. Сам лично я его никогда не использую, сам себя так не называю, когда есть возможность проконтролировать, чтобы в интервью меня так не называли и не подписывали, я это делаю всегда.

— Те люди, с которыми ты работаешь в группе, — это по-настоящему друзья? Или ты чётко разделяешь, где друзья и коллеги?
— Нет, я эти два понятия не разделяю, хотя никогда в «Тараканах!» не было позиции, что пусть он будет лучше хорошим парнем, нежели хорошим музыкантом. Такой позиции у нас не было никогда, было всегда чёткое понимание, что без чувствования локтя, без ощущения ментальной близости, без общих шуток музыки не будет.

Если творчество «Тараканов!» у всех на виду, то о частной жизни ребят никто не знает. Лидер группы Дмитрий Спирин не скрывает что-то, но и сплетничать о личном с журналистами не любит.

— Это нормальное отношение к музыкантам такого плана, как я, с моей стороны. Я никогда не читал ничего подобного ни о Горшке, ни о Чаче, ни о Чёрте из «Пилота», ни о Михалке из «Ляписа Трубецкого». Я, например, не будучи лично знаком с тем или иным музыкантом, не знаю, женат ли он, есть ли у него дети, сколько ему лет, где он живёт, что с ним происходит. Это просто не принято, людей это не очень сильно интересует. Нет, у меня никакой сформулированной позиции на этот счёт нет.

— Кому ты первому звонишь, когда песня готова, кто твой цензор?
— Я барышне своей пою, она всегда рядом.

— Вот и узнали подробности личной жизни Димы Спирина. Дим, подытожу интервью философским вопросом: каким людям ты бы сказал спасибо? За что бы ты поблагодарил самого себя?
— Я бы всем сказал спасибо, потому что позитивное или негативное влияние каждого человека в жизни другого человека, потянувшее за собой какие-то счастливые или трагические моменты, всегда ценно. Поэтому я бы хотел сказать абсолютно всем спасибо. Это хороший вопрос, потому что у нас есть новая песня, которая ещё записана только в демо, «Спасибо тебе». Там в одном куплете говорится спасибо всем тем, кто на группу нападает, критикует её музыкантов, пытается её беспричинно оскорблять, потому что такой подход делает нас только сильнее и увереннее. А во втором куплете благодарим тех людей, которые всю дорогу поддерживали, помогали, ходили на концерты, которым нравятся песни. Как раз третий куплет, если он будет, — спасибо нам самим, хорошим ребятам.

— За что себе ты спасибо говоришь?
— За что? Потому что если бы не было меня, то не было ничего этого. Не было бы этих песен, не было бы всей истории, мы бы с тобой здесь не сидели сейчас и не говорили бы про это. Кто-то всегда есть в центре.

Спасибо в свой адрес «Тараканы!» в этом году услышат не раз, но 20 лет — не повод ставить точку. Так и считает лидер группы, а на своей официальной страничке в Интернете ребята так и написали: «История «Тараканов!» только начинается. Нам всего 20».

Беседовала Лия Ахметчанова.