Недавно группа «Тараканы!» выпустила очередной студийный альбом «Бой до дыр» — результат чуть ли не трёхлетних стараний. Об особенностях новинки и о творчестве коллектива в целом «Бумерангу» рассказал бессменный лидер и основатель одной из самых «безбашенных» российских рок-групп Дмитрий Спирин.

— Чем отличается ваша новая пластинка от предыдущих?
— Разве что наполнением, как и всякий наш новый альбом. Зачем что-то специально менять — для того лишь, чтобы кто-то мог сказать: «Ага, эта пластинка отличается от других тем-то и тем-то»? Когда музыканты растут как исполнители, сочинители, тогда и песни становятся другими.

— Центральным треком нового диска стала, фактически, композиция «То, что не убивает тебя». Как ты думаешь, у современных молодых парней есть шанс не погибнуть, стать железными, как поётся в этой песне?
— Песня как раз о том, что жизнь человека надо оценивать не по количеству и не по интенсивности ударов судьбы, а по тому, как они воспринимаются. Тебя не убьёт, если ты будешь относиться к падению, как к вызову, — это научит тебя поведению в будущем, сделает сильнее, возможно даже выведет на какой-то новый уровень. А если это падение тебя сомнёт — значит сомнёт. Вот и всё. Ещё одна цель этой песни — личным примером подбодрить пацанов и девчонок, показать им, что подростковые беды и горести — это не признак исключительно их развития, это закон природы. Так было со всеми, не только со мной. Может быть, эта песня поможет тем, кто все эти подростковые процессы воспринимает чересчур болезненно.

— Философия панка неразрывно связана с уличной культурой, которая, всё-таки, полумаргинальна. Ты сам тоже прошёл через неё?
— Ну, да. Хотя семья, в которая я рос отнюдь не проживала за чертой бедности — в СССР таких семей почти не было. Однако по достижении определённого возраста мальчикам начинает казаться, что они могут всё решать сами, что родители им больше не нужны. Вот тогда мы и начали много времени проводить на улице. Что касается лично меня, то лет в 14-15 я ушёл из дома, и, по большому счёту, до сих пор остаюсь уличным парнем. Естественно, всё это связано с панк-роком, его мифологией, с казавшимися незыблемыми канонами, законами… А они учат, что надо вести себя вызывающе, агрессивно, игнорировать любые приличия, требования элементарного комфорта — да, всё это было.

— Бежать из дома нетрудно. А можно ли потом вернуться, не растеряв себя, своё критическое отношение к конформизму и всего, что с этим связано?
— Естественно, призывы уходить из дома надо воспринимать шире. Я бы их так сформулировал: «Приобретай собственное лицо, становись самостоятельным, независимым, свободным». Основная сила, которая контролирует подростков — родители. Попробуй выжить без их помощи — вот основная мысль этой философии. Можно ли при этом вернуться обратно? Если воспринимать девиз «уходи из дома» как аллегорию, то тогда надо вопрос ставить так: «Можно ли стать самостоятельным и независимым, а потом перестать быть самостоятельным и независимым?» Ну да, возможно. Жизнь — штука сложная. Бывают такие бунтари, что думаешь: «Этот будет кусаться до последнего, и в итоге любую систему перевернёт под себя». А глядишь, раз — и он полностью изменился.

— На новой пластинке есть песня «Много долларов и мало любви». Как, по-твоему, в сегодняшнем мире осталось место для любви в высоком смысле этого слова?
— Да, как, видимо, всегда было. Когда люди говорят друг другу «Я тебя люблю», есть и процент тех, кто делает это искренне. Конечно, когда идёт тотальная гламуризация в самом кошмарном её проявлении, отношения и чувства уходят на второй план. Но пока земля крутится, будут и проявления настоящих, искренних чувств и отношений. Я в этом не сомневаюсь. Просто песня-то о том, что сегодня MTV, телевидение, СМИ, рекламщики с их слоганами работают на промывание мозгов. Потому-то человек и не верит в искренние проявления любви. Реклама пива, мобильных, айподов, тарифов базируется на призывах к упрощению общения. «Нам всем будет удобнее общаться с этим пивом, с этим тарифом» — получается, что самые искренние чувства попадают в зависимость от тарифа? А детишки воспринимают это так: «Я смогу нормально общаться, только если у меня будет это, это и то». И с кем же я буду «нормально общаться»? — С теми, у кого есть это, это и то. Обидно.

— Когда-то на группу «Четыре таракана», которые позднее стали «Тараканами!», сильное влияние оказала американская команда Ramones. А кто сейчас влияет на твою музыку?
— Нельзя сказать, что вся группа находилась под влиянием Ramones. А вот я был и остаюсь их фэном. Вообще, в мире есть немало групп, играющих в «рамонз-стайл», то есть подражающих им. Если же говорить о влияниях, то, помимо Ramones, я могу назвать ещё сотни названий групп. Мне нравится глэм, классик-рок, и лирический рок, хип-хоп и металл и рэгги… Словом, всё, кроме авангардного джаза и симфонической музыки. То же относится и к ребятам в нашей группе. Поэтому многие фэны, привыкшие к определённому стилю, потом обламываются и говорят, что мы, мол, их разочаровываем, начинают искать в нашей музыке какие-то влияния, и так далее. Но мы же не можем им всем всё постоянно расшифровывать! Вот есть на нашей рок-сцене группа «Серьга», которая, как говорят её участники, обходится вообще без влияний: настроили гитарки и вперёд, поехали играть. У нас не так. Иногда сочинишь песню с прикольной и забавной мелодией, показываешь парням, и понимаешь, что это из композиции 22-летней давности какого-то коллектива.

— Состав «Тараканов!» постоянно менялся. С чем это связано?
— Я бы не сказал, что для группы с почти 20-летнем стажем у нас состав так уж сильно менялся. То, в каком виде мы сейчас — нас устраивает, мы друг другу нравимся, нам друг с другом весело, легко сочинять песни, сотрудничать. Ну а причины перемены состава всегда банальны: или группа не устраивала музыканта, или наоборот, музыкант группу.

— Стоит ли ожидать от «Тараканов!» каких-то новых экспериментов на следующей пластинке?
— Мы музыку не планируем, мы о ней не думаем — мы импровизируем. К счастью ли, к сожалению ли, в нашем случае песни возникают такими, какими возникают. Никто из нас не пытается сесть дома гитарой и сочинить что-то в духе Children of the Bodom.

Я вообще не знаю, появится ли у нас следующий альбом. Вдруг группы вообще не будет? А, может, практика долгоиграющих альбомов изживёт себя — достаточно окажется иметь два-три раскрученных трека в Интернете. Если всё же новый альбом будет, то мне бы хотелось, чтобы он стал более цельным. Чтобы там не было таких разных треков, как «То, что не убивает тебя» и «Просто сделать это». Но это лишь мои пожелания. Музыка получается такой, какой тебе позволяют её делать другие.

— Как ты думаешь, какое будущее у российского панка? Много ли интересных молодых групп, играющих в этом стиле?
— «Тараканы!» — это не панк. Часть нашей фэн-базы действительно составляют те, кто себя считает панками, но мы сами так себя не называем. И о судьбе панк-сцены в России мы не слишком задумываемся. Мы просто рок-группа, в том же смысле, в каком Metallica — просто рок-группа, Guns’n Roses — просто рок-группа. Те же Ramones были когда-то просто рок-группой. Мне нравится любое проявление творческой активности молодых людей. Мне больше по душе, когда ребята что-то играют на электрогитарах, а не валят по подворотням себе подобных. Вообще на современной российской сцене мало хороших исполнителей, по крайней мере, мне так кажется. Ярких новичков и прикольных песен, особенно новых — очень не хватает…

Беседовал Владимир Ващенко