— Недавно вы выпустили сингл «Сколько денег у Бога». Про кого эта песня?
— У меня нет конкретного адресата. Я не могу назвать конкретное имя и фамилию. Это про людей, которые забывают о том, что всему должен быть предел.

Банковский счёт не утащишь с собой в гроб. Меня всегда удивляли люди, которые считаются сверхбогатеями, мультимиллиардерами. Тебе и мне, что миллион долларов, что сто миллионов долларов — это одинаково недосягаемо, как до Луны. Если бы мне выдался шанс с ними встретится, я был бы рад, чтобы они мне объяснили, зачем зарабатывать ещё и ещё больше? Покупать ещё больше, ещё шикарнее. Может, их сознание как-то меняется… Просто хочется понять для чего всё это происходит. Но определённого адресата нет. Это летает в воздухе.

— Довольны результатом работы?
— Да, вполне.

— Ваш состав часто менялся. В чём причина такой «текучки»?
— По разным причинам. Кто-то уходил сам, кто-то уходил по личным причинам, кто-то уходил от накопившейся усталости. Это живой коллектив, всё в порядке вещей.

— Почему вы ушли от классического квартета?
— На самом деле мы почти всегда на записи были двухгитарной группой, потому что в музыке этого жанра всегда нужны дополнительные дабл-трэки что касается ритмических гитар, соло-партии, обыгрыши и т.д. И в процессе живых выступлений мы всегда сталкивались с этой проблемой. Гитаристу приходилось как-то выворачиваться из этой ситуации. Мы часто подумывали о том, чтобы пригласить в группу ещё одного гитариста. Осуществить чёткое разделение гитарных партий. Это же отдельная тема в процессе аранжировки — взаимодействие двух гитаристов. Нам хотелось, чтобы было именно так.

— Группа уже сыгралась или есть какие-то проблемы?
— Никаких проблем.

— Чего ждать от нового альбома?
— Я не могу сказать что-то конкретное по той причине, что у нас очень много песен — около трёх десятков, разные идеи, большая часть ещё не обработана и не прощупана на репетициях. Я даже в общих чертах не могу представить, что получится в итоге.

— А как ты определяешь стиль «Т!» на данный момент?
— Честно говоря, я никогда особо не увлекался стилистическими самоопределениями, не выдумывал для «Т!» какие-то формулировки. Мне всегда казалось, что это дело музыкальных критиков или менеджеров музыкальных магазинов, которым нужно новые пластинки расставить по правильным полкам. Что касается меня, то я думаю, что мы играем жёсткий рок.

— Почему вы решили сначала выпустить Unplugged, а не сам полноценный альбом?
— По своим размерам Unplugged — полноценный альбом. Или вопрос стоит в том, почему мы выпустили сначала старые песни переделанные, а не новый альбом? Думаю, так было логичнее с точки зрения хронологии. Концертную программу Unplugged мы придумали уже более двух лет назад. Мы играли её только в Москве и Питере. И пришли к выводу, что рано или поздно нам придётся записать этот альбом. Приступили к записи летом. Но в нашей группе произошла реконструкция, прибывшие музыканты решили немедленно творчески самореализоваться. Поэтому к моменту выпуска Unplugged, у нас уже был готов и сингл «Сколько денег у Бога?». Они и вышли один за другим. Unplugged — это то, что мы обещали фанам уже давно.

— Обложка Unplugged напоминает обложку «The Beatles». Как пришла эта идея?
— Этот альбом по своему музыкальному содержанию очень разнообразный. Мне он представляется каким-то ярмарочным празднеством, какое-то кабаре… Но обложка сразу представлялась неким коллажом из большого количества изображений каких-то живых объектов. Поэтому мы решили не выдумывать живые объекты, т.к. внутри песен они уже присутствовали. Например, «Маша — скрипачка “Король и Шут”», четвёрка Beatles, потому что мы используем солягу из их песни, Галанин, Шевчук, Боб Марли, пятнадцать человек музыкантов и т.д. И тогда мы решили не придумывать, а сделать пародию на Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band.

— На этом альбоме есть работа с Noize MC. Какие у вас отношения и не хотели бы записать ещё что-нибудь?
— Отношения приятельские. Мы не слишком хорошо друг друга знаем и не слишком давно. И виделись-то пару раз всего. Новые технологии позволяют музыкантам не встречаться в студии, что и произошло с Noize. На своей студии мы записали свои партии и, оставив специальное место, отправили ему. Он начитал свою партию — отправил нам. На самом деле я большой фанат Noize, мне понравилось то, что он сделал. Как оказалось, он тоже в прошлом или до сих пор фанат некоторых песен «Т!». Но у нас не было разговоров о каком-либо дальнейшем сотрудничестве. Это из разряда таких сотрудничеств, когда сегодня его нет, а завтра оно появляется. Noize крайне креативный парень, поэтому мы открыты для любых диалогов.

— У вас было в планах записать сплит с «Кирпичами». Эта идея воплотится в жизнь?
— Мы уже столько выпустили различных сплитов, что ещё один будет лишним, на мой взгляд. И подобную идею мы уже воплотили с Distemper. Мне кажется, что в дискографии группы такие вещи должны быть в единственном экземпляре, а то получается, что мы готовы и с этими, и с пятыми, десятыми. Как-то это не совсем правильно.

— У вас уже много альбомов и все они в какой-то мере разные. Причина в переменах мировоззрения или что-то другое?
— Во-первых, музыкальные альбомы рок-групп имеют разный звук, разную подачу, разную энергетику. В первую очередь, это может быть из-за того, что практически на каждой пластинке новые музыканты присутствуют. Повторюсь, у нас часто менялся состав. Могу припомнить только три-четыре альбома, которые выдержанны в одном стиле, поскольку был один и тот же квартет.

Ещё причиной может быть то, что настроение группы меняется и меняются тексты. Потому что текст я сочиняю уже на готовую мелодию. И прежде чем сажусь сочинять, я стараюсь максимально проникнуться мелодией, пропустить её через себя. Только после этого я могу сочинить что-то адекватное. Даже если это самое адекватное состоит из восьми строчек самого тупого на земле панк-рок текста. А людям кажется, что я перешёл на другой уровень мировоззрения, как-то внутренне изменился, хотя всё, что я сделал, это на мелодию наложил подходящий текст.

Мне иногда удаётся встречаться со своими ровесниками… (Я очень редко тусуюсь с ровесниками, в основном с людьми, которые младше меня). Будь это знакомые из пионерского лагеря, одноклассники или просто люди, которым 33 или 34 года. И встречаясь с ними, я понимаю, что они действительно изменились. Они тупо дядьки! Я могу временами плохо выглядеть, старше, чем мне есть на самом деле. А потом я завязываю пить, курить. Начинаю посещать спортзал. И я уже выгляжу моложе. Но речь не об этом! Речь о том, что, когда люди становятся серьёзными — это сразу же видно. Я не чувствую себя на 33! Я чувствую себя на 18! Пусть у меня более богатый словарный запас с тех пор, пускай я натренировался в деле давания интервью из пятидесяти вопросов, но я чувствую себя внутри таким же! Поэтому говорить о каком-то глобальном изменении я не могу.

— С какой целью вы выпускали англоязычные альбомы?
— Мы их продавали в Европе.

— То есть вы рассчитывали на западную сцену?
— Мы ездили в туры и продавали пластинки на концертах. Мы хотели, чтобы у людей, которые приходили на наш концерт, была возможность купить альбом. И чтобы обложка «Т!» не выглядела тарабарщиной, как для нас обложка китайской группы, чтобы люди могли что-то понять. Мы ездили в туры в Европу и понимали, что нужно что-то возить с собой.

— В Европе вас так же тепло принимали, как и в России?
— Если в плане теплоты, то конечно нет. Для Европы мы — новое имя, а в России нас знают, как облупленных. И для тех, кто в регионах, кто редко бывает на наших концертах, всякий поход на наш концерт — праздник. Возможность услышать живьём их любимые песни. В Европе это не так. Там мы для них ещё одна из новых панк-групп из Восточной Европы. Любопытно, интересно. Если нам удавалось их раскочегарить, то мы считали, что этот успех более важен, чем аншлаг в «Горбушке».

— Не было ли идеи выпустить кавер-альбом?
— Возможно, когда-нибудь мы это сделаем. Может быть, я это сделаю как свой сольный альбом, потому что я частично этим занимаюсь.

— А не хотели бы вы к двадцатилетию выпустить трибьют?
— Этот вопрос стал часто звучать в последнее время. Само слово трибьют — это посвящение. Это говорит о том, что объект посвящения вообще не должен иметь какого-либо отношения к выпуску альбома. Самая нелепая ситуация, в которой я могу себя представить — это обзванивать музыкантов и предлагать им сделать кавер-версию моей песни. Это глупо, это неправильно.

Формулировка самого вопроса не совсем верная — не думаем ли мы выпустить посвящение самим себе? Нет, у нас нет таких идей. Может, кто-то другой думает об этом? Например, рекорд-лейбл, который считает это интересным. Он связывается с виновниками торжества. И, возможно, с этого момента начинается работа с элементами каких-либо действий. Допустим, я говорю: «Нет, вот эти говнюки не будут записываться, я их всегда ненавидел! Не хочу, чтобы они были на трибьюте».

Или же фан-клуб. Когда активисты фан-клуба заваривают кашу. Третий способ, это когда группа настолько влиятельна, что уже двадцать групп перепели их песни, и осталось их только собрать. Я лично не буду заниматься этим, остальные – пожалуйста.

— С какой целью писалась книга «Тупой панк-рок для интеллектуалов»? Это как продолжение музыкального творчества?
— В том числе! Это было подведением итогов. Вообще, причины, заставившие меня засесть за этот труд, перечислены в предисловие моего собственного сочинения. Я любитель околороковой литературы. И я посчитал, что могу написать такого же рода книгу про нашу группу и мою жизнь.

— Нет ли желания написать ещё что-нибудь?
— Да. Мы с нашим тур-менеджером уже практически подготовили к изданию книгу, которая будет состоять из двух полноценных и полноправных тем. Главы будет чередоваться — одна моя, одна его. Моя часть о том, как помочь детишкам с нуля подняться до рок-группы, которая будет крутиться на радио и записывать альбомы. Грубо говоря, от просто желания до осуществления в жизнь. Я даже в течение года вёл свою колонку в журнале BRAVO, которая называлась «Школа рока». Другая часть – это «путевые заметки», гастрольный дневник. Сейчас идёт работа по поиску издания.

— А ты не думаешь, что панк-рок музыка изживает себя, что её задавят другие стили? Уже роскошь — увидеть ирокез и клепаные косухи.
— А этого никогда и не было. В России, по большому счёту, всплеск околопанкрокерской моды выражался в том, что девочки и мальчики ходили на концерты и фестивали панк-рок групп, но были единицы, которые выглядели радикально. Массовой формы это не принимало. Но пришла другая мода. Детишки слушают эмо, одеваются подобным образом. Но и это тоже уйдёт. Для меня панк-музыка существует с шестнадцати лет. Всплески то и дело происходят. И я не считаю, что можно говорить о полном исчезновении панк-рока.

«Т!» играют с 1991 года. И фактически первые десять лет никакого панк-рока вокруг нас не было. Пара-тройка групп всего. Никаких концертов, никаких фестивалей, никаких подразделений на ска-панк, поп-панк, харкдкор, а мы вот подвальный андерграунд и хуй знает что ещё! Не было нефига! Я верил, что делаю то единственное, что я умею делать, и что мне нравится делать. И это желание не меняется даже в не зависимости от того, если ли мода на эту музыку или нет.

— Когда ты только начал заниматься музыкой, конечно же, были какие-то планы, ожидания… Они исполнились или что-то ещё не осуществилось?
— Более или менее сформулированный план — это играть в группе и делать музыку, при этом не работать, а полностью отдаться творчеству. Когда мы только начинали, нам было по 16–17 лет, были обычными уличными уёбками. Мы просто не могли формулировать какие-то планы, не хватало на это фантазии. Мы несколько другими вещами жили. Но именно такой раздолбайский подход вызывает единственный план — не делать ничего, кроме как участвовать в группе. По большому счету, оно и осталось. Да, я могу сказать, что мои цели осуществились. Я 18 лет играю в группе и ничем больше не занимаюсь.

— Чем бы ты занимался, если бы не музыка?
— Ой, я не знаю… У меня никогда не было каких-то мечтаний, кроме музыки. Правда, в дошкольном возрасте я мечтал стать машинистом в метро.

— А после завершения музыкальной карьеры чем планируешь заниматься?
— Я надеюсь, что моя музыкальная карьера закончится вместе со всеми другими карьерами, которые только можно придумать на этой земле. Я планирую до гроба появляться на сцене. По крайней мере, не плясать, но появляться на сцене.

Я пробовал быть радиоведущим, я пробовал писать книжки, я пробовал писать журнальные публикации, сниматься в телесериалах, продюсировать группы. Всё это интересно ради пробы, но ни в какое сравнение не идёт с тем кайфом и счастьем, которое я получаю от музыки, когда внутри меня расцветают яблоки и груши от удовольствия.

— Есть желание пробовать себя в кино?
— Да, кино — это прикольно! Я хотел бы сниматься в кино, даже не важно в каком.

— Тебя можно увидеть в фильме Владимира Епифанцева «Весна — время любви». Кого ты там играл?
— Честно сказать, я не знаю… У него свой подход. Он выцепляет человека и говорит: «В этой сцене тебе нужно сказать то-то и сыграть так-то!» Хорошо. Я не знаю, кто этот парень и почему он поругался с этой тёлкой, не знаю, почему его убивает эта девочка. Просто он делает так. Я не знаю про что кино.

— Можно ли зарабатывать на рок-музыке?
— Видишь ли… Уровень жизни для каждого разный. Кто-то страдает, когда не может купить автомобиль, кто-то страдает, когда влезает в ипотеку, кто-то страдает, когда не может ездить за границу раз в два месяца. Мой уровень жизни позволяет мне жить от группы и ни в чём себе не отказывать. Но кто-нибудь скажет мне: «Ты нищий!», а другие думают, что песню «Сколько денег у бога?» нужно петь «Сколько денег у Сида?».

— В какие моменты приходит вдохновение?
— В абсолютно разные, но нужны, конечно, кое-какие условия для этого. Для меня это, когда моя голова не занята бытовыми и насущными проблемами. Голова должна быть освобождена. Если она забита, и внутренний архивариус перекладывает мысли с одного места на другое место, вот это позитивно не скажется на творческом настроении. Мне всё равно, где я нахожусь, в каком настроении, потому что импульс первоначальный может состоять в чём угодно, в случайно услышанной фразе, зацепился за неё — вот и текст готов.

— Как ты считаешь, имеет ли сейчас смысл записывать альбомы, ведь многие его скачают из интернета, а купят лишь единицы?
— Больная тема. Не тема для интервью, пускай и такого длинного. Лучшее умы рекорд-индустрии не могут на него ответить. Естественно, фонограммы нужно делать, иначе ты не даешь людям возможность слушать свои песни, не можешь отдать что-то на радио. Записи не дают возможность вернуть потраченные на них деньги. Так что надо эти затраты минимизировать. На практике это будет переход из хорошей студии в плохую. Что будет дальше? У «Т!» есть план. Те, кто хочет покупать пластинки, произведенные круто, с жирными буклетами, записанными круто, они будут получать эту возможность. Наш коллективный гениальный разум родил наконец-то идею, и мы находимся в стадии её воплощения. Что это, я сказать не могу.

— Тебе не кажется, что музыка сейчас превратилась в потребительский продукт? Например, звонок для телефона…
— К сожалению, это так. Не только способы продать музыку превращают в это, но и отношения людей. Некоторые приходят на концерт, как в ресторан, и если что-то не так, музыкант слышит претензии. Наш коллектив понимает, что люди потратили деньги на билет, и мы пытаемся дать максимум кайфа и даже более того. Многие спрашивают: «Почему вы играете в Б1? Там охрана хуевая». Мы отвечаем: «Потому что мы хотим хорошо звучать, мы хотим хорошо выглядеть, мы хотим профессиональный свет. Хотим дать полное удовлетворение тем, кто купил билет».

— Почему на «Нашествие 2008» у вас был такой маленький сет?
— Мы также, как и вы, не довольны таким отношением к нашему коллективу со стороны организаторов, но рычагов воздействия на них у нас нет. Всякий раз, когда нам звонят организаторы и предлагают выступить, они обещают нам 10–12 песенный сет. И вот когда мы приехали, через полчаса готовы выступить, нам говорят, что у них накопилось куча организационных вопросов — те не приехали, эти переиграли на пять минут дольше, другие просятся вперёд. На поле есть проблемы у организаторов, но урезать сет приходиться нам. Мы говорим: «Бля, как же так?! Вы же обещали 12 песен, мы репетировали и т.д.», а они говорят: «Вот сцена. Вы можете играть 8 песен, а вон автобус — вы можете ехать домой. Решайте». Мы не «Алиса», мы не «Земфира», мы не «ДДТ». Они лучше урежут нам и начислят «Земфире» несколько песен. И большая часть «Нашествия» будет рада.

— Это правда, что все группы на «Нашествие» выступают бесплатно?
— До последнего фестиваля так и было. По крайне мере, нам так говорили организаторы фестиваля в 2000 году. Вот в 2008 году фестиваль позиционировался как совместный с «Эммаусом». Вот на «Эммаусе» платили деньги.

— Вы снова играете «Дурную башку», хотя на одном из концертов похоронили эту песню. Что вдруг произошло?
— Просто глупо отказываться от своих успешных песен.

— Вроде это ваша нелюбимая песня?
— Нелюбимые песни все, которые приходится играть многие годы. Мы не хотим выпендриваться, так как нас кормят фаны. Весь наш бизнес — кровь, пот и слёзы. И вставать в позу и говорить, что мы не играем песни, которые нас утомили — это глупо.

— В прошлом году вы разогревали легендарных Sex Pistols. Вам удалось с ними пообщаться?
— Да. Мы всё это сняли на видео, порезали на кусочки и это видео можно видеть на YouTube.

— А вообще впечатление о концерте?
— Мне концерт очень понравился. Я был на их выступлении и в Питере, и Москве. Они мне понравились в таком виде, какие они сейчас. Я же не оголтелый, безмозглый фанат с одной стороны, а с другой — не отношусь к высоколобым своим ровесникам, которые в своё время гоняли по Арбату в тельняшках, а теперь они неибаться сисадмины, но пришли по старой памяти. И что они увидели? Стареющих, лысеющих, 50-летних мужчин, которые не дают той энергетики. Конечно, не дают, им 50, ёпта! Лично я был к этому готов.

— Что для тебя «Тараканы!»?
— Получилось, что это моя жизнь.

— С кем из рок-тусовки вы поддерживаете дружеские отношения?
— С Сашей Телеховым из «Элизиума», с Distemper. Со многими, сейчас и не вспомню.

— Вас можно было увидеть в передаче «Секс с Анфисой Чеховой». Гитара, о которой ты рассказывал, это стёб какой-то или правда?
— Конечно, правда.

— И часто у вас совокупляются на концертах?
— Всё время, без остановки. Причём по обоюдному согласию. И потом счастливо живут до смерти.

— Что вы можете сказать в заключение интервью?
— Развивайтесь, ребята. Успехов вам! Отличное имя у вас — Нeavy Music. Это именно тот стиль, в котором играет группа «Т!» сейчас. Действительно, с кем вам ещё делать интервью и о ком писать? Спасибо, что проявили интерес, тем более в преддверии больших событий у группы. Спасибо за интервью!

Автор: Оксана Ахмадуллина