— Чем презентация альбома в «Точке» пятнадцатого сентября будет отличаться от прочих концертов «Тараканов!»?
— Дмитрий Спирин: Это будет концерт, который доселе мы никогда не играли. «В чём его коренное отличие?» — спросишь ты. И я тебе объясню: мы исполним только что записанную и выпущенную пластинку «Властелины Вселенной» от первой до пятнадцатой песни. Возможно, такое произойдёт всего один раз, потому что на альбоме есть вещицы, которые представляются весьма странными в живом исполнении, непонятно, насколько хорошо и динамично они будут вписаны в концертный сет. Редко когда группа выпускает альбом и потом играет абсолютно все песни — две-три вещицы выпадают на первой же неделе живого исполнения. Ещё пятнадцатого сентября мы собираемся поставить рекорд, уж я не знаю, для России ли, или только для «Тараканов!»: исполнить максимальное количество песен за концерт. Это не значит, что он будет длиться какое-то экстремальное количество времени, хотя, конечно, это будет больше, чем стандартные два часа. Мы собираемся исполнить около сорока, сорока пяти вещей, и, чтобы уместить их в то время, которое группа может находиться на сцене без вреда для здоровья, песни будут исполнены в убыстренном относительно альбомных версий темпе, а паузы между ними либо будут экстремально уменьшены, либо их не будет вообще. Ко всему прочему там ещё выступят две замечательные группы: «Ранетки» — девичий квинтет, самой старшей из девчонок нет 17 лет, дико жгущий рокешник, как мне показалось, в стиле ансамбля Girlschool и артистки Сьюзи Кватро, и наши друзья — группа «Все стволы», на этом концерте они впервые выступят в новом составе.

— Ты много раз говорил, что мечтаешь играть в офигенной рок-группе. Ну вот — играешь. И?
— Д.С.: «И ништяк себя чувствую», — отвечает мой собеседник, адски похожий на Джоуи Рамоуна, вокалиста панк-группы Ramones. На самом деле передо мной вокалист другой панк-группы — «Тараканы!», у которой вот-вот выйдет новый альбом: «Властелины Вселенной».

— На альбоме есть сентиментальные песни… Зачем было обнажаться?
— Д.С.: Сентиментальные — это чересчур мягко сказано. То есть там действительно есть вещицы интимного характера, настолько интимного, что я даже пугаюсь: а вообще можно ли так обнажаться перед людями? Вещи достаточного уровня искренности можно написать, если только ты про себя пишешь. Если ты выдумываешь некую ситуацию, сюжет песни крутится вокруг некого предполагаемого лирического героя, то всеми гранями глубочайшей искренности песня не заиграет. А здесь я говорю напрямую: да, это я. Видишь ли, Полина, если ты в какой-то момент избираешь основным видом своей деятельности сочинение песен и практикуешь это в течение десяти лет, то в определенный момент наступает кризис жанра. И как только такое происходит, оказывается, что единственная неисследованная тема, которая является кладезью, потому что она безгранична, — это ты сам, твои собственные желания, твои собственные истерики, твоя собственная злость. Песня получается тем ярче, чем она откровенней — это следующий шаг.

Один из талантливейших околомузыкальных журналистов, который давно уже никуда, кроме собственного ЖЖ, не пишет. Прожигатель жизни. Директор панк-группы Zuname. Администратор поп-рок-группы Sapgir Band. Герой и злодей. Питер Пэн наших дней.

Степан Максимов, автор доктрины пацанства комментирует:
— С.М.: Не только настоящий пацан может позволить себе плакать. Но только слёзы настоящего пацана являются единственно верными мужскими слезами. Эта мысль пришла мне в голову после того, как я более пристально взглянул на миф о плачущих «эмо-боях». Модная музыка «эмо» и соответствующая ей эстетика предполагают инфантильных мальчиков, рыдающих горючими слезами у всех на глазах и прилюдно изливающих свои «неподдельные» чувства. Они обливаются слезами и поют о своих переживаниях. С другой стороны, мы имеем антипод «эмо-боя» — мужественного героя, который никогда не плачет, а если и плачет, то забирается подальше, так чтоб никто не видел его слёз. И то и другое — рисованные герои. Настоящий пацан действительно не боится своих слёз, и ему не западло заплакать на людях либо в одиночестве — всё равно. Главное — эти слёзы настоящие. И пацану хватает мужества не скрывать свою слабость. Но пацан не размазывает сопли — он плачет очень чётко и готов дать сдачи любому, кто упрекнет его в слабости. В этом Дима абсолютно прав.

— Ты не считаешь, что такими интимными песнями ты разрушаешь образ брутального рок-героя?
— Д.С.: Не считаю. Наоборот. Как говорит наш общий знакомый Степан Максимов, только настоящий пацан может позволить себе плакать.

— Тебе же тридцать уже есть. Ты настоящий пацан или настоящий мужчина?
— Д.С.: Я не разделяю два этих понятия. Пацан — он пацан всю жизнь, даже когда он становится настоящим мужчиной. Люди, которые используют термин «настоящий пацан», имеют в виду именно настоящего мужчину, просто, очевидно, произносить вслух фразу «Я — настоящий мужчина» им кажется не по-пацански. Нет, я не считаю, что подобные песни являются палевом, разрушают какой-то сложившийся имидж, ни фига — это только подчеркивает образ. Мы со Степаном Максимовым обсуждали эти песни и пришли к выводу, что настоящий пацан не должен бояться показаться слабым, показаться ранимым, не должен скрывать, что бывают ситуации, когда он в отчаянии, одинок, он на грани срыва. В роке это самое оно. Всем вам рекомендую, пацаны-рокеры.
— С.М.: Это не просто сила. Речь идёт о персональной крутости каждого человека. Согласно моей легендарной доктрине, в каждом человеке заложена определенная «крутость». Абсолютно в каждом! Но только некоторые люди зажимают свою крутость, забывают о ней, убивают её. Это сродни собственному достоинству. А настоящий Агрессивный Постмодернистский Богемный Пацан-Мизантроп эту свою крутость культивирует, развивает, растит её внутри себя, как цветок! И в результате всё это вырастает в определенный кодекс чести, согласно которому и живёт пацан. В этом заключается его духовность. Везде это называют по-разному: в Англии это джентльмены, в Японии — самураи. А мы это называем пацанством! И Дима очень правильно сделал, что не назвал себя пацаном. Это же не по-пацански! Наше пацанство заключается в том, что мы только стремимся стать настоящими пацанами, изо всех сил пытаемся вырастить этот цветок!

— Что ещё умеет настоящий пацан?
— Д.С.: Сразу оговорюсь, что это не тот пацан, который с «семачками». Просто терминология совпадает, но всё-таки это другой чувак. Собственно, выведена Степаном при моем скромном участии формула настоящего пацана: настоящий пацан — это агрессивный богемный постмодернистский пацан-мизантроп. Причём когда эта формула была выведена, к каждому определению было подведено обоснование, кроме определения «постмодернистский». Что такое постмодернизм в точности не знаем ни он, ни я, но мы посчитали, что в определении настоящего пацана должно быть слово, которое не совсем понятно чё это такое, потому что это по-пацански. Например, настоящий пацан никогда не станет хвалиться перед друзьями своими сексуальными победами, он наоборот расскажет, как его отшили, как у него ничего не получилось.

— Это какой-то эмо-бой получается.
— Д.С.: Нет, он расскажет об этом со спокойной душой, потому что хвалиться своими сексуальными победами — это не по-пацански нихуя. Для того чтобы было чётче понятно, кто пацан, а кто нет, нами со Степаном была разработана схема на примере рок-звёзд: Игги Поп — пацан, Дэвид Боуи — не пацан.

— Мик Джаггер?
— Д.С.: Полюбасу пацан. А назови кого-нибудь ещё!

— Лу Рид?
— Д.С.: Пацан полюбасу.

— А Джон Леннон?
— Д.С.: Пацан или полупацан, но всё-таки пацан.

— Сид Вишез?
— Д.С.: Надо у Стёпы уточнять. Я не могу точно сказать — человек прожил такую короткую жизнь, что в контексте пацанства о нём сложно судить.
— С.М.: Слово «пацан» впервые запало мне в душу, когда три года назад я очутился в гостях у Жана Сагадеева, лидера группы E.S.T. В тот вечер Жан взял в руки акустическую гитару и спел мне свою новую песню — «Докажи, что пацан». Не помню, про быдло была эта песня или ещё про что, но это был настоящий рок. Про Мика Джаггера, Лу Рида и Игги Попа я с Димой соглашусь, конечно. Ещё могу назвать Лемми Килмистера, Юла Бриннера, Рихарда Вагнера, Тома Вэйтса, Клинта Иствуда (вернее, его героев), Роберта Де Ниро и прочих пацанов. Но, согласно моей доктрине, Дэвид Боуи — всё-таки пацан. А вот Брайан Молко из Placebo — как раз не пацан, если уж говорить о схожих героях. Духовность Боуи имеет очень мужественную природу, несмотря на все его гламурные образы и гомосексуальные заскоки! Просто Боуи более богемный и постмодернистский, нежели остальные пацаны. А вот Леннон, по моему разумению, — вовсе не пацан, как и Боно из U2. Дело в том, что пацан больше декларирует свою личность, нежели печется о мировых проблемах. А вот насчёт Вишеза Дима прав — с ним сложнее. Мы имеем только миф о нём, сказку. Никто не успел узнать, кто такой Вишез на самом деле. Если б он дожил до наших дней, мы бы знали, какой из него пацан.

— Можно как-то почувствовать, что вот ты — пацан?
— Д.С.: Мне сложно сказать.

— Но ты ведь ощущаешь себя настоящим пацаном? Мне-то это чувство незнакомо.
— Д.С.: Ощущаю. Очень важно ощущать в себе силу, не силу мышц, а силу…

— Которая «и да пребудет с вами»?
— Д.С.: Типа того. Силу, используя которую, ты можешь влиять на людей. Выходишь ли ты на сцену и не ссышь перед полутора тысячами людей, ты их берешь вот так (сгребает воздух в кулак) и два часа держишь, барышня ли, которая сидит за соседним столиком и через десять минут она уже твоя. Сила, мачизм — пацанская тема, короче. И эта же самая сила дает возможность не ссать писать сентиментальные песни. Но по этой доктрине Степан Максимов эксперт. Всё, что он мне говорит в 90 процентах случаях, я принимаю как истину. Когда он разрабатывает новый аспект пацанского движения и ставит меня в известность, я думаю: какой же Степа умный, как верно он всё подмечает.

— Например, в песне «Властелины Вселенной» слышится настоящий социальный протест. Зачем ты пишешь такие песни: чтобы изменить мир или просто выпустить пар?
— Д.С.: Выпустить пар. Я не считаю возможным подобным произведением воздействовать на адресатов данных композиций и не слишком-то верю в то, что слушателям этих песен откроется какая-то новая правда. Но непосредственно данная конкретная песня — это крик отчаяния, это то, о чём люди говорят, то, о чём при совке наиболее заебавшиеся представители советского общества говорили на кухне, то, о чём мы говорим, когда смотрим выпуски новостей: «Вы заебали, суки». Когда мне удается сочинить песню вроде «Властелинов Вселенной», я ни на что не рассчитываю. Я просто пользуюсь возможностью сказать, что я думаю про этих пидорасов и козлов. Если бы уровень демократии в этой стране дошел до того, чтобы на Красной площади стоял бы общественный микрофон, заведённый в громкоговорители и в непрекращающуюся трансляцию по всему Кремлю, тогда я бы не писал песню, я пришёл бы и сказал всё то же самое, только в прозе. К песне «Властелины Вселенной» нами приставлено интро: финальный монолог доктора Ватсона из фильма «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона: Двадцатый век начинается». Доктор Ватсон говорит примерно следующее: «Я могу понять человека, который крадёт миллион или убивает богатого дядюшку, но мне не понятны те, кто ради личной наживы толкают свой народ к войне». Однако этот монолог вырезается и приделывается к песне, в которой речь о ситуации в России 2006 года. Ради личной наживы толкают народ к войне, ради личной наживы выкачивают землю, ради личной наживы убивают и продают нас.

— Возможен мир, в котором не будет против чего протестовать?
— Д.С.: (долгая пауза) Думаю, что нет.

— Ваш новый альбом сделал имеющийся мир лучше?
— Д.С.: Я не считаю, что альбомы рок-групп призваны делать мир лучше. Я могу только точно сказать, что есть четыре парня, для которых выход альбома является фактом позитивным. Если масштаб жизни четырёх пацанов соизмерим с масштабом мира, то, конечно, можно сказать, что мир стал лучше.

Беседовала Полина Гвоздева.