Фронтмен группы «Тараканы!» Дима «Сид» Спирин рассказал Марусе Гуляевой о предстоящем концерте в клубе «Москва», крафтовом пиве, виниловых пластинках и своих любимых концертах.

— Некоторое время назад, когда группе исполнялось 20 лет, вы предпочли не подводить никаких итогов. В следующем году группе исполняется 25 лет. Будете ли вы очерчивать какие-то этапы, подводить некоторые итоги?
— Исключительно в виде официального сборника «Best Of», — больше ничего мы делать не будем. Новый том мемуаров не готовится, это точно. Судя по тому, как бодро чувствуют себя наши кумиры, которые на сцене уже по 30, 35 и даже 40 лет, а некоторые ещё дольше, думать о подведении итогов просто не в кайф. Пока есть творческая энергия, чтобы сочинять новое и просто идти вперёд, на это просто не стоит отвлекаться, а там посмотрим.

— Помимо концертов и репетиций, ты ещё успеваешь, например, презентовать новые сорта пива, как это было недавно в «Укулелешной». Откуда на всё находится время? И как появилась идея варить пиво?
— Что я только не успеваю (смеётся)! Вкус пива я раскусил достаточно поздно для паренька из России. Я пил его, будучи подростком, но не понимал, отчего люди прутся, и почему это вообще культовый напиток. Лет в 30 я это вдруг понял, может быть, потому, что мне повезло попить вкусного и хорошего пива, а до этого я пил всякую фигню. Я врубился, почувствовал, раскусил и прифанател. Идея пива меня пленила. Мне стало интересно, как всего из 4-х элементарных элементов варится такая фантастическая «история». Меня стало интересовать абсолютно всё: как его изобрели, откуда оно взялось… Невозможно, чтобы такой замороченный технологически процесс мог прийти в голову случайно, как это, допустим, произошло с вином, когда просто забродили ягоды…

— Побочный процесс?
— Да. Пиво не могло быть побочным процессом. Слишком сложно оно делается. Я стал посещать производства и мероприятия, читать литературу и интернет. А потом интерес немного угас: стало понятно, что в современном мире пивовар — это не романтический фермер в брезентовом фартуке, а просто скучный технолог. Человек, знающий, в какой последовательности нажимать на кнопки.

На несколько лет я перестал мечтать быть пивоваром. А потом вдруг возникла «крафтовая революция». Об этом стали писать, говорить. Одни люди стали открывать пабы, другие — пробовать себя в пивоварении. И мне тоже захотелось. Оказалось, что пивоваром можно быть и дома, в деревне, а можно арендовать производства. Таким образом, эта идея вновь расцвела, и я стал осуществлять какие-то конкретные шаги.

— Какое твоё любимое пиво?
— Вообще я не типичный крафтовый пивовар, поскольку обычно люди идут в пивоварение, потому что им наскучил массовый лагер. Они не хотят пить то, что пьют все. Они хотят делать что-то экзотическое, варить необычные сорта, а я, наоборот, — большой поклонник спокойных сортов светлого пива. Моя мечта, она антикрафтовая, я хочу когда-нибудь сварить профессиональный лагер, как в Чехии. Но это очень сложно.

— В той же «Укулелешной» у вас лавка с виниловыми пластинками…
— Да, до этого мы существовали исключительно сами как интернет-магазин. Мы возили пластинки, ездили по ярмаркам. Были коллекционерами. В какой-то момент пришло понимание, что если ездить на европейские виниловые ярмарки и предлагать продавцам мелкооптовую сделку, то пластинки для домашней коллекции будут обходиться дешевле. Но куда девать остальное? И мы решили, что остальное будет реализовывать через интернет-магазин. А потом у владельцев «Укулелешной» появился интерес проводить различные мои мероприятия у них. Это такая, своего рода, publicity. Так что, первое, что мы сделали, достигнув договорённости, так это перевезли туда коробки с винилом.

— Какими пластинками из своей личной коллекции ты гордишься?
— Моя гордость — это пластинки с автографами. Я достаточно часто хожу на концерты. Возьмёшь с собой коробку из-под мелодиевского релиза речей Брежнева, туда сложишь обложки без самих пластинок и, если удается попасть на backstage или на автограф-сессию, — получаешь автограф.

Так у меня появились автографы практически всех моих кумиров: Sex Pistols, Blondie, Billy Idol, Ramones и много других. У меня нет раритетов в общепринятом виниловом понимании, первопрессов или пластинок с ошибками, но у меня много пластинок с оригинальными автографами. Именно это важно. А вообще я пластинки держу, чтобы слушать музыку. Для меня самая ценная пластинка та, что крутится в данный момент.

— Как ты относишься к выбору техники для прослушивания?
— В меру, я не хай-эндщик. Мне достаточно нормального проигрывателя средней ценовой категории.

— У «Тараканов!» скоро будет концерт в Москве…
— Да, скоро, 11-го сентября.

— «Полноприводная акустика»?
— Так мы это назвали, да. У этого названия есть ещё подназвание: «Солидный панк-рок для солидных господ». Иногда, в виде сольного концерта, я балуюсь акустикой, и для расшифровки, что это не Дима Спирин с аккомпанементом, а именно группа, мы придумали это название — «полноприводная акустика». Концерт будет очень интересным. Мы делали его только один раз в Москве.

— Как давно?
— 2 января. Мы решили рискнуть, посмотреть, что будет, если мы такой странный концерт ни с того, ни с сего представим ровно на следующий день после Нового года. И мы собрали большую аудиторию для такого дня. После этого мы играли такой концерт в Петербурге и ещё в паре мест. В столице это будет во второй раз. Мы переделали все наши хиты и плюс достаточно много раритетных песен, которые мы давным-давно не играем живьём. Сделали их, что называется, поспокойнее.

В основном это сёрф, регги, есть даже джаз и баллады. Некий easy listening. Ещё у нас на сцене будут две шикарные бэк-вокалистки в декольтированных вечерних платьях, перкуссионист…

— Вы сами тоже при костюмах будете?
— Мы сами будем дико при костюмах. Это будет действительно солидно. Мы и зал выбрали под стать, чтобы лепнина была… Понятное дело, что это ирония и самоирония, но, может быть, тот, для кого название «Тараканы!» до этого ассоциировалось с чем-то маргинальным, говнорокерским, и кто не мог себе позволить получить адекватное о нас впечатление…

— …боялся прийти на концерт…
— Да, кто боялся, или для кого само слово, выбранное нами в качестве названия группы, было отталкивающим. Возможно, этот концерт каким-то образом этих людей в нашу сторону обратит. Но мы не ставим себе программой максимум такую цель, просто нам по кайфу быть и такими тоже.

— Ты азартный человек?
— Вообще да, но мне приходится очень сильно ограничивать эту страсть. Бывали у меня очень серьёзные случаи, которые можно воспринимать как уроки. И эти уроки я освоил. С тех пор я азартен только внутри. Вообще, я непоколебимый. Меня очень сложно сдвинуть. Человек с противоположной точкой зрения не сможет до меня достучаться, особенно в том случае, когда подобная точка зрения распространяется на вещи, которые касаются только меня.

— У меня сложилось впечатление, что многие тексты твоих песен могут вдохновлять молодое поколение.
— Есть такое.

— Мотивировать их на правильные поступки в жизни. Ты сознательно взял на себя эту роль или такие тексты сами появляются?
— Они появляются сами, потому что в какой-то момент я ограничил список тем для песен группы «Тараканы!». Например, мне перестало нравиться сочинять политические песни в лоб, сиюминутные песни по схеме «утром в газете, вечером в куплете». Мне хочется сочинять больше позитивных песен, чем негативных. Плюс не нужно забывать, что мы группа давнишняя, и на какие-то темы песни уже написаны, и я рискую начать повторяться.

Поэтому остался не очень большой выбор, и если песня позитивная и в чём-то мотивирующая — она станет «номером один». Это благородно, это захватывающе. Будь я сам в том возрасте, в котором люди только открывают для себя рок-музыку, в значительной степени больше зафанател бы от группы, чьи песни меня бы воодушевляли. Неважно, на каком уровне, главное — чтобы в позитивном ключе. Я замечаю, что подобного рода песни и у других групп являются самыми популярными. Например, недавно я выяснил, что у группы «Ляпис Трубецкой» самая популярная песня — это «Воины света».

Я не думаю, что надо вот сочинить ещё одну песню для подростка, который не знает, как ему жить, но ведь таким способом я борюсь и со своими демонами. У меня были разные периоды в жизни, я помню, что в какой-то из них говорил себе: «Дима, всё, что мешает тебе жить, всё, от чего ты хочешь избавиться, всё это нужно пропевать, обо всём об этом нужно сочинять песни». Люди не зря придумали медитацию, молитвы или мантры, ведь таким образом они…

— …прорабатывают проблему.
— Именно так. А музыканту, который исполняет свой собственный материал, ещё легче в плане настройки себя на правильный лад. Ему достаточно сочинить песню, и если его группа популярна, он будет петь её каждый вечер. Конечно, у нас много песен и на другие темы, всё-таки мы живём в такой стране, которая альтернативщикам и рок-музыкантам постоянно подкидывает дровишек в топку. Хотя я, опять-таки, не люблю песни сиюминутные, но из того, что сейчас творится, из тех вещей, которые происходят вокруг нас, в которые мы погружены, можно написать песню на века. Но мне нравятся сказки с хорошим концом. В этом плане я не разделяю идеологию группы «Король и Шут»; мне нравится, когда всё хорошо, герой побеждает, и полцарства, и принцесса, и конь — всё достается ему.

— Если сравнить время, когда вы появились как группа, с тем временем, что есть сейчас, когда было легче в плане творчества?
— Эпоха, когда мы начали сочинять свои первые песни и выступать, была настолько позитивна, воздух был пропитан обещаниями счастья, золотых гор и нового мира, что никакие песни остросоциального характера тогда практически не сочинялись. Поскольку всё, за что боролись, тогда наступило. Причем боролись не мы, а группы «ДДТ», «Алиса», «Чайф», «Кино»… «Перемен, мы ждём перемен», — и вот они наступили.

В 1991 уже была гласность, демократия, перестройка с новым мышлением. Вокруг был сплошной панк-рок, потому что вместе с переменами пришёл и экономический упадок. Наша основная задача на тот момент была, как я сейчас могу сформулировать, — оставаться позитивными пацанами, которые забивают на мрак первых перестроечных годов, на бандитов, на чёрный рынок, на рост цен и так далее. Они просто вонзают свой солнечный пост-панк.

Когда мы сочиняли пластинку «Улицы Свободы», был самый плодотворный период. Мы окрепли как музыканты. В период 1997–2004 у нас выходили альбомы каждый год. Сейчас я не представляю себе такую творческую активность, это будет шлак. Будет всего две-три достойные песни на всех пластинах.

— Ты читаешь книги о личном росте. Какие идеи ты почерпнул?
— Нужно понимать, что я был и где-то даже остаюсь человеком, который всю жизнь мечтал быть рок-звездой. И это отчасти удалось. Очень сложно по этому пути идти и достигать значительных высот, если ты не эгоист, если ты не идёшь по головам, если ты абсолютно не веришь, что круче тебя нет и так далее. Достаточно долгое время я рос, абсолютно веря во всё вышесказанное. Это было моим характером, моими установками. Поэтому, отвечая на твой вопрос, я бы сказал, что более удивительным открытием для меня стало осознание того, что всего того же можно было добиться намного легче, если бы я поступал наоборот. Грубо говоря: не ругался бы, а хвалил, не забирал бы, а отдавал, не увольнял бы, а помогал…

— Не пробивал стену, а открывал бы дверь?
— Именно так. Всё наоборот. Это было для меня очень новой идеей.

— Ты стал более гармоничным?
— Я надеюсь на это. Как минимум, процентов 80 огорчений, обид, ненависти, злобы, немотивированной агрессии и тревожности ушло. Я как будто сработал сам себе психотерапевтом. Стало значительно легче, и песни пошли другие.

— Какую песню ты хотел бы написать и ещё не написал?
— У меня всегда есть в разработке всякие идеи.

— Ну, вот самая недосягаемая идея? Идеальная песня, которую ты еще не сделал?
— Мне нравится, когда люди рассказывают о чем-то высоком и эфемерном через простейшие термины и через элементарные вещи. Как человек просветленный видит Бога в каждом муравьишьке, так же есть и сочинители, которые реально могут сделать такую песню, которая будет о самых простых вещах. Но каждый будет понимать, что слышал самое душевное из когда-либо услышанного.

Вот я в эту сторону смотрю. Я не скажу тебе конкретной темы, но это может быть обо всём. Есть у меня пара классных идей, но интервью будут читать и будут потом спрашивать, мол, и где обещанная песня?

Иногда я выпадаю на измену анонсировать тематику уже имеющихся произведений, даже таких, которые уже записаны группой. Ведь иногда ты разочаровываешься в демо. Думаешь, что надо переделывать, а времени на это нет, в итоге песня не издаётся, оказывается вне альбома, а люди ждали и спрашивают, где же она.

— В будущем вы собираетесь делать документальный фильм, посвященный концертному туру. А ты хотел бы снять художественный фильм о группе? Если бы тебе, скажем, представилась финансовая возможность и профессиональная команда.
— Да.

— Написал бы сценарий?
— Нет, сценарий я бы доверил профессионалу. Но я был бы очень, очень, очень дотошным и въедливым главным консультантом (смеётся). Это было бы очень клёво. Многие люди, которые близки к нам и которые читали мою книжку, они говорят: «Нужно снимать кино, ведь столько приключений!» Кино бы получилось приключенческим.

— Как «Индиана Джонс»?
— Да, да, с тремя продолжениями (смеётся).

— Лучший концерт, на котором ты был? Который сам играл?
— Лучший концерт, который играл, — это всегда прошлый концерт «Тараканов!». Для меня каждый крайний концерт — лучший, на самом деле. Я стараюсь сильно не обламываться по жизни и не обламываться на сцене. Нам очень повезло: мы занимаемся своим делом, любимым делом. Мы сочиняем свои песни и исполняем их для людей. Мы зарабатываем этим на жизнь, и обламываться, окрашивать всё это в негативные цвета, особенно когда ты находишься на сцене живьём — это самое фиговое, что вообще может быть. Поэтому, каким бы ни был звук, каким бы ни был клуб, как бы ни были настроены зрители, я стараюсь получать удовольствие от этих двух часов, что мы находимся на сцене. Поэтому лучший концерт тот, который ты только что отыграл.

Что касается концерта западного. Я очень долгое время был и остаюсь до сих пор поклонником группы KISS. Для всех советских детей они были, скорее, пришельцами из фантастического фильма, чем музыкантами. Есть очень много приземлённых музыкантов, которых ты можешь очень легко представить на сцене и стоящими перед этой сценой, поскольку они выглядят и ведут себя, как ребята по соседству. KISS же были главными врагами советской рок-пропаганды — почему-то именно за них ухватились идеологи. За фотку KISS в портфеле можно было запросто вылететь из пионеров. Так что, когда KISS впервые приехали в Россию, для меня это было очень значимым событием. Несмотря на то, что я уже был взрослым парнем и уже побывал на большом количестве концертов как отечественных, так и зарубежных. Так что мы купили билеты в первые ряды фан-зоны и дико рубились.

Вообще для каждого возраста и для каждой эпохи, которую ты проживаешь, у тебя случается свой концерт. Когда мне было 16, я впервые попал на фестиваль «Монстры рока» в Тушино, где играли Metallica и AC/DC, я был дико рад. И когда «Тараканы!» в 2008 году открывали Sex Pistols, мой первый концерт Sex Pistols оказался тем, который я сам же и открывал.

— И, наконец, наш традиционный вопрос: как ты относишься к интернет-пиратству? Например, у вас в официальной группе «ВКонтакте» не так много треков. Вы не поддерживаете бесплатное тиражирование?
— Нет, не поддерживаем. Вот если бы Павел Дуров и его команда в своё время разработали справедливую и эффективную схему монетизации… Я не говорю о том, чтобы груз лёг на плечи юзеров, вовсе нет, я имею в виду бизнесменов, которые стоят у руля этой глобальной социальной сети и которые, несомненно, извлекают прибыли из факта доступности медиа-контента. Я хочу, чтобы они делились, и всё. Как они это будут организовывать, это их собственное дело. Они могут не делать контент платным или делать, но я бы хотел, чтобы всё было справедливо. Почему какие-то люди зарабатывают на моих песнях, а я не могу? Конечно, иному фэну прикольнее получить что-то бесплатно, но, опять-таки, это его собственный выбор. Я вот пластинки покупаю, например, я же их не ворую. Так что я — за легальное распространение музыки.

Беседовала Маруся Гуляева