Фронтмен группы «Тараканы!» Дмитрий Спирин — о том, как, когда и почему он завязал с наркотиками.

Не бухающий и не торчащий рок-артист — уже давно не новость. Если кто и верит, что семидесятидвухлетний Мик Джаггер скачет по сцене эдаким козликом под воздействием препаратов, а Игги Поп до сих пор сигает в толпу, потому что беспрестанно пьёт, — то только малые дети, насмотревшиеся старых рокьюментари. «Если хочешь долгой и плодотворной творческой жизни, завязывай с бухлом и веществами», — таким мог бы быть лозунг на воротах при входе в рок-восьмидесятые. И вправду, ну откуда бы взялись все эти престарелые рок-, метал- и панк-знаменитости, если бы не плотные завязки, в которые они все ушли 30-40 лет назад? Ведь помимо упомянутых Игги и Rolling Stones на свете до сих пор живут Чак Берри и Джерри Ли Льюис (обоим под восемьдесят!), Лемми из Motorhead (со здоровьем всё хуже, но тем не менее — жив курилка и тоже в завязке), весь классический состав Sex Pistols (Вишес не в счёт), парни из Guns N’ Roses и Red Hot Chili Peppers. А ведь все они в своё время набедокурили будь здоров! М?

Мнение о том, что без допинга, изменяющего сознание, ты ни песни клёвой не сможешь сочинить, ни на концерте убедительно выступить, — идёт от того, что в массовом сознании рок-музыка и имидж рок-звезды надежно завязли в психоделических шестидесятых. Между тем многие рок-музыканты отказываются от препаратов в пользу как раз таки более стремительных, зажигательных, зрелищных концертных представлений. Я сравниваю любое своё выступление на сцене с легкоатлетическим соревнованием, забегом, длящимся около двух часов. Когда я ухожу со сцены, я не могу не то что бухать или засыпать вовнутрь таблетки — я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Всё, что мне нужно, — это отдых и покой. Возможно, я в эти минуты действительно выгляжу так, что легко мог бы проиллюстрировать расхожий образ «рок-музыкант под веществами». Но на самом деле я только что потерял с потом на сцене 2-3 килограмма веса. На гастролях у меня всегда с собой в запасе с десяток сухих маек. Бывает, нам приходится прыгать в поезд или самолёт и мчаться к месту следующего выступления немедленно по завершении предыдущего концерта, и высушить насквозь мокрые, пропитанные рок-потом «концертные костюмы» просто не представляется возможным.

Так было не всегда. В первые годы существования нашей группы «правильные» люди из тусовки не замедлили познакомить желторотых юнцов со всеми радостями припоздавшей психоделической революции. В шестнадцать лет я курил гашиш и марихуану, в семнадцать — попробовал первые «марки» РСР и LSD. А вокруг все кому не лень варили «винт», трескались калипсолом, «черняшкой» (грязный опиумный препарат, местный героин), и всё это, конечно, не могло не оказывать влияния. Лично я отскочил, когда понял, что мне больше ничего не нужно, кроме как «поправить здоровье». Эта мысль меня напугала. Я вдруг обнаружил, что не стремлюсь на репетицию, не желаю сочинить новую песню или позаниматься на инструменте — всё это отошло в такую дальнюю, туманную перспективу, что перестало хоть как-то волновать. Жизнью стала не музыка, а «мутки». Тот, кого это осознание в ту пору не посетило (или, посетив, не напугало) — давно в могиле.

Я бесконечно рад тому, что в 18 лет, когда мир вовсю открывает перед тобой всевозможные контркультурные соблазны, Вселенная распорядилась так, что я попал за решётку. В настоящую тюрьму «Кресты» на пять месяцев, будучи задержанным с настоящими препаратами в кармане. Да, тогда мне было совсем не до смеха. И ничего хорошего и уж тем более радостного я в таком повороте событий не видел. Однако, оценивая эти события в ретроспективе, я могу точно сказать: судьба отвела меня от кошмарных последствий, до которых легко могло довести моё тогдашнее увлечение веществами.

Именно тогда откуда ни возьмись везде появился героин. Он оказался совсем не таким препаратом, как те, с которыми мы, дети запоздалой постсоветской психоделической революции, тогда были знакомы. Героин втягивал моментально, фактически после первой же пробы люди навечно становились его рабами. Хотя «навечно» — это я загнул. У героинового торчка нет никакого «вечно». (Правда пара моих приятелей до сих пор живы и умудряются быть так называемыми социализированными джанки, то есть в буквальном смысле человек живёт, заводит семью, ходит на работу, а сам каждый вечер трескается героином. Такие есть, но их — один процент, и такой жизни не позавидуешь). Большая их часть проводит существование в самом настоящему аду, в диких мучениях и очень недолго.

Миша Г., мой хороший приятель из группы XXX, был героиновым торчком не менее 16-18 лет. То завязывал на время, переламываясь в адских ломках, то развязывал снова. То ложился на детокс, то снова становился мутным. Не могу представить, как в таком режиме можно постоянно гастролировать и сочинять новые песни. Наверное, у каждого свой запас прочности. Но рано или поздно сердце не выдержит у любого, и вот фельдшер приехавшей скорой констатирует смерть от сердечного приступа, отмечая при этом наличие обугленной ложки и шприца на полу рядом с трупом. А ещё раньше такая же участь постигла Анатолия К. из группы XXX, Женю из XXX и массу моих друзей. Многие из них просто не успели написать свои лучшие песни и дать самые крутые концерты, потому что героин сожрал их живьём. И нет ничего хорошего, героического, романтического в этих смертях молодых и дерзких парней. Я не захотел быть на их месте, и слава всем богам, мне это удалось.

Мне повезло, я вырвал себя из этого тумана и этого круга фактически как Мюнхгаузен за волосы из болота. Было опасение, что никуда не девшаяся среда затянет обратно, что я не выдержу давления и постоянные предложения «раскуриться» рано или поздно меня соблазнят. Удивительным образом этот прогноз не превратился в реальность. Не зря говорят: «Изменишь мысли — изменится мир». Перестав быть наркоманом, я изменил мир вокруг себя. Он просто наполнился другими делами, другими заботами, другими устремлениями и мечтами. И это были те самые мечты, которые я чуть не предал. От которых чуть было не отказался. Которые чуть было не променял на жирные «паровозы».

Я рад, что к сорока годам у меня нет серьёзных зависимостей, что я могу делать такое шоу, как и десять или пятнадцать лет назад, что мне не нужно ничего для бодрости духа и отличного настроения. Это дорогого стоит. Следующей весной «Тараканы!» отмечают 25 лет творческой деятельности — приходи на концерт, убедись сам.