Не думаю, что ошибусь, если скажу, что крайне мало найдётся в нашей стране людей, интересующихся рок-музыкой и не знакомых с творчеством группы «Тараканы!». Этот коллектив в особом представлении не нуждается, как и его вокалист Дмитрий Спирин, ставший сегодня гостем «Петербургского Музыканта».

— Дмитрий, как началась ваша музыкальная карьера?
— В 11–12 лет я увлёкся рок-музыкой, в 13 начал осваивать бас-гитару. В 15 лет я принимал участие в ансамбле, который лишь провёл несколько репетиций, а уже в 16 с небольшим был принят в группу, которая позже стала «Тараканами!». Можно сказать, что до участия в «Тараканах!» я больше нигде не играл и вся моя деятельность за пределами этой группы началась уже намного позже, параллельно.

— Появившись на музыкальной арене, группа называлась «Кутузовский проспект», потом — «Четыре таракана»… Какой смысл Вы вкладываете в нынешнее название?
— Наше первоначальное название не пришлось по вкусу нашим старшим друзьям из «Московской творческой лаборатории рок-музыки», на вступление в которую мы подали заявку весной 1991 года. «Кутузовский проспект» им показалось названием, абсолютно не отражающим тот музыкальный настрой, который мы тогда несли. Кроме того, мы рисковали затеряться среди прочих проспектов, так как на московской сцене тогда уже существовали «Неоновый проспект» и «Ночной проспект». Так что они по-дружески порекомендовали нам подумать над новым названием, и волею судеб, в результате, в течение почти 6 последующих лет мы просуществовали под названием «Четыре таракана». Когда же в 1997 году группу покинул последний музыкант, стоявший у её истоков, мы решили отринуть числительное и стали просто «Тараканами!». Название наше простое, лаконичное, не подразумевающее множественных интерпретаций. Тараканы и есть тараканы, чего уж там…

— Изначально в группе вы были басистом, теперь — вокалист и фронтмен. Что послужило причиной смены вашей роли в коллективе? Пришлось ли вам совершенствовать свои вокальные навыки в связи с этим?
— Прежде чем я запел в группе, мы сменили двух фронтменов. И после ухода второго, отчаявшись найти адекватного парня на роль вокалиста, группа практически назначила на эту роль меня. В 1994 году найти басиста в группу типа нашей оказалось намного проще, чем певца. Я совсем не имел вокального исполнительского опыта, поэтому практически сразу отправился в школу рок-вокала Екатерины Белобровой. Несколько месяцев занятий у неё позволили мне начать худо-бедно демонстрировать уровень, адекватный тогдашним запросам группы и материалу. Но, так как у меня очень скудны природные данные и узок диапазон, мне приходится заниматься вокалом практически всё то время, которое я пою в группе. Я занимаюсь этим с преподавателями на постоянной основе с 2008 года и по сей день.

— На каком басу вы играли? Берёте ли в руки этот инструмент сейчас?
— Моей первой бас-гитарой была переделанная под бас шестиструнная акустическая гитара. Первой настоящей электрогитарой стала Jolana Disco Bass чешского производства. Затем пошла чехарда с различными басами, в основном — мастеровыми копиями под известные мировые бренды. Я пользовался даже безладовым басом. К моменту образования группы «Приключения Электроников» у меня появился прекрасный мексиканский Fender Jazz Bass. Сейчас я являюсь обладателем двух шестиструнных электрогитар: это Morales (японская копия Mosrite 67 года) и Gretsch Electromatic. Их я использую на концертах со своей сторонней кавер-группой «Ракеты из России».

— Есть ли у вас любимая марка микрофона? Используете ли вы ушной мониторинг?
— Моя любимая марка микрофона — Heil. Они отлично передают все нюансы песочных тембров, при этом не слишком чувствительны. На записи пою в те микрофоны, которые путём многократных проб мы (совместно с продюсером записи) определяем в качестве оптимальных. Все музыканты в «Тараканах!» используют системы индивидуального ушного мониторинга, в том числе и я.

— В группе «Тараканы!» неоднократно менялся состав участников. Можно ли надеяться, что нынешний состав — «на века»?
— Нет на Земле ничего вечного, всё течёт и меняется. Поэтому и надежды такие я считаю лишёнными всякого смысла. Нужно стараться естественным образом меняться вместе с меняющимися обстоятельствами, а не застывать, отлитым в бронзе.

— Ваш коллектив имеет 23-летнюю историю. Можете ли вы вспомнить момент, который стал переломным в плане выхода за рамки «молодого малоизвестного коллектива»? Когда вы почувствовали, что стали обладать определённым весом в музыкальном мире?
— В 1997 году, в преддверии выхода нашего третьего (и первого выпущенного массовым тиражом) альбома «Украл? Выпил?! В тюрьму!!!», две наши песни зазвучали на радио, чего раньше с нами никогда не происходило. В течение последующих пяти лет мы старались многократно усилить и расширить этот успех и окончательно закрепиться в статусе массово известного коллектива. И к выходу в 2002 году альбома «Страх и ненависть» у нас это практически получилось. Впрочем, несмотря на то, что даже с тех пор уже минуло 12 лет, и сейчас найдётся немало людей, которые на вопрос, слышали ли они когда нибудь о рок-группе под названием «Тараканы!» недоумённо пожмут плечами.

— Ваше творчество относят к стилю панк. Что такое панклично для вас? Считаете ли вы, что панк-коллективам сложнее стать известными и востребованными в России, чем представителям каких-либо других направлений музыки?
— Я думаю, что «панк» — это идеология, этика, культура и стиль жизни для тех, кто находится внутри этой субкультуры. И абсолютно ненужный и мешающий развитию ярлык для тех, кто пытается вырваться наружу. Думаю, что уже наступило время, когда на такие группы, как «Тараканы!», нужно перестать клеить этот ярлык и начать смотреть на нас не через субкультурную призму.

Что же касается востребованности, то всё зависит от того, какое творческое наполнение вы сумеете поместить в выбранную вами форму. Панк-группе «Король и Шут» ничто не помешало стать одной из самых востребованных рок-групп в масштабах СНГ.

— Ваша группа отмечена большим количеством наград. Что это даёт музыкантам помимо некоего статуса?
— Я бы постеснялся называть наши скудные трофеи «большим количеством наград». Фактически, у нас одна мейн-стримовая премия — «Песня год-2014» по версии «Чартовой дюжины» «Нашего радио». И пара мелких, клубного уровня. И это за 23 года…

— Вы играли на одной сцене со многими мировыми звёздами. Есть ли среди них группы, которые произвели на вас сильное впечатление, может быть, стали своего рода учителями?
— К моменту, когда мы доросли до возможности иметь честь выступать с такими группами на одной сцене, все они уже успели побывать нашими учителями, так как выступали мы чаще всего со своими кумирами — теми, на чьих песнях росли и учились играть рок. Тем не менее, чуть позже пришло осознание того, что и сейчас можно научиться чему-то, просто внимательно наблюдая за выступлениями сильнейших западных коллективов, чей уровень, конечно, многократно превышает наш.

— Какие современные российские коллективы вы выделяете?
— Noize MC, LOUNA, «Ляпис Трубецкой», Anacondaz, RasKar, Not Single Break и многие другие.

— Как вы относитесь к понятию «формат/неформат»? И где, по-вашему, его границы?
— Если брать понятие «формат/неформат» в контексте современной ситуации с FM-радиостанциями, то границы формата заканчиваются там, где начинается недовольство инвесторов рейтингами. Как только они становятся ниже ожидаемых величин, все начинают переживать, изыскивать причины оттока аудитории, изучать вкусы слушателя и, в результате, выкидывают из эфира всё самое передовое, новое, необычное.

— Есть ли у вас любимая песня «Тараканов!», любимый клип?
— На данный момент моя любимая песня группы — это «Speak Russian or Die», а клип — «Плохие танцоры».

— Кто он — ваш слушатель и зритель?
— Он обоих полов, ему от 14 до 40, он любит громкий рок, в том числе западный, его больше в столицах и меньше в регионах, он, в основном, жизнерадостный.

— Что, по-вашему, нужно для того, чтобы расширять армию поклонников? Необходимо ли для этого постоянное развитие, некие эксперименты, или достаточно занять свою нишу?
— Я верю, что иногда десятилетия безвестности могут прерваться одним-единственным хитом, который вознесёт тебя на самый верх Олимпа. Поэтому главное — это песни. Если ты можешь делать клёвые цепляющие мелодии, простые внятные тексты и вместе они могут составлять динамичные и напористые песни, то, чем они лучше у тебя получаются, тем шире твоя аудитория.

— Писались ли вы когда-нибудь в Петербурге? Как вы вообще относитесь к нашему городу и к петербургской публике?
— Наш первый альбом, выпущенный по контракту с фирмой грамзаписи, т.е. массовым тиражом (уже упоминавшийся «Украл? Выпил?! В тюрьму!!!) был записан Михаилом Кольчугиным на студии «Добролёт». На ней же при помощи Андрея Алякринского были также записаны наши альбомы «Попкорм», «Страх и ненависть», «Улица Свободы», «Ракеты из России». На момент записи этих пластинок мы и мечтать не могли о лучших условиях и результате.

Город Санкт-Петербург и его публика оказались несколько суровы к нам на начальном этапе наших попыток взаимодействия, но уже достаточно давно мы ездим играть в Северную столицу как к себе домой. Для нас это второй после Москвы город по важности и массовости посещения наших концертов.

Беседовал Артём Павлов