После выпуска «Тараканами!» первой части альбома MAXIMUMHAPPY для российской панк-рок сцены словно блеснул луч надежды. Технически безупречный саунд, зарубежные гости — Anti-Flag, Die Artze и другие, свежий и внятный фирменный таракановский драйв — всё это убедительно свидетельствовало, что панк-рок не только жив, но и активен. Вышедшая этой осенью пластинка MAXIMUMHAPPY II — тринадцатая студийная! — ударно закрепила успех. Но стоит ли рассуждать о том, что прекрасно знают все. Лучше побеседовать об эксклюзивном с фронтменом группы Дмитрием «Сидом» Спириным.

— Альбом «Украл? Выпил?! В тюрьму!!!» 1997 года стал для русского панк-рока неоклассикой. Сейчас стиль группы «Тараканы!» стал менее агрессивен. Вы, как группа, сохраняете свою аудиторию, взрослеете вместе с ней?
— Раньше это было большой проблемой для русских групп нашего жанра. Зритель не рос с нами. Публика мистическим образом переставала любить нашу музыку, как только человек пересекал какой-то невидимый возрастной предел. По всей видимости, стереотип о том, что мы играем музыку для подростков, крепко сидел в сознании нескольких поколений наших фанов, и когда они переставали себя чувствовать подростками, то и их любовь к нашей музыке улетучивалась. Однако время идёт, кое-что меняется. И теперь мы видим в залах как тинейджеров, так и ребят, которым около 25-ти. Ну и, что несказанно радует, всё чаще и чаще наши промоутеры сообщают, что на концерты проданы все VIP-места. То есть у нас появилась более возрастная публика, наши ровесники. А откуда они взялись? Это ведь те самые ребята, которые 15 лет назад подростками гоняли на наши концерты. И теперь они возвращаются с жёнами и детьми.

— В энциклопедиях твоя группа упоминается в разделе панк-рок, сам же ты в одном из интервью сказал: «Я думаю, что мы играем жёсткий рок». Проясни, пожалуйста: ты считаешь, что играешь хард-рок?
— Если хард-рок — это Deep Purple и Nazareth, то мы, конечно же, панки. Если панки — это Casualities или Antiflag, то во многих — но не во всех! — наших проявлениях мы просто рок-музыка с громкими барабанами, перегруженными гитарами и хрипатым вокалом. К какому жанру можно отнести песню «Тишина — это смерть» или «То, что не убивает тебя»? Для многих, если песня не играется в том же темпе и с той же ритмикой, что и песня «Восклицания знаки» — это не панк-рок. Для меня это, конечно же, не так. Но жанровое определение обросло такой кучей идеологических догм, которым вовсе не хочется соответствовать, что нам проще отказаться от слова «панк» в стилистической самоидентификации.

— Как-то раз ты сказал: «Прежде чем сажусь сочинять, я стараюсь максимально проникнуться мелодией, пропустить её через себя». То есть ты сочиняешь текст на готовую мелодию, а не наоборот. Получается, что ты относишься к своему творчеству, как к искусству, а не пытаешься высказать, выкрикнуть нечто наболевшее. Тебе не кажется, что такой подход может отпугнуть немалую часть традиционной панк-аудитории?
— Ну, нам уже поздно бояться пугать «традиционную панк-аудиторию» (Смеётся). Кого мы могли отпугнуть за 22 года карьеры группы, мы уже отпугнули. И слава Богу! А что касается того, что именно — тексты или музыку — мы раньше сочиняем, то это пошло от категорического нежелания делать русский рок. Начиная с самого нашего «детства», мы хотели звучать, как фирменная банда. А значит, отталкиваться нужно от мелодии. Именно мелодия «делает» песню, слова вторичны. Хотя и не менее важны.

— И как ты понимаешь, что вот оно, мелодия сделала песню?
— Обычно, я некоторое время живу с мелодией, становлюсь ею. И в один прекрасный момент я сажусь, и начинаю будто выковыривать слова. Вся фишка в том, что слова в таком случае уже не смогут вывалиться абы какие. Заключённые в настроение мелодии, мои собственные эмоции смогут выдать только такой текст, который единственно верен для этой песни. Конечно, бывают и ошибки, и тексты, просто высосанные из пальца. Разное случается. Бывает, иногда я и стихи сочиняю, то есть тексты для будущих, ещё не написанных песен. А потом мне приходится заниматься, наверное, самым своим нелюбимым делом: засовывать в прекрасную мелодию, сочинённую кем-то из моих коллег, этот свой ранее сочинённый стих. Работа эта похожа на труд неумелого парикмахера. Тут обрезал — там вылезло. Тут не помещается — там не работает. Короче — не моё это.

— В одном из интервью ты сказал, что нащупал решение проблемы интернет-пиратства, но детали утаил. Не пришло ли время раскрыть этот план?
— Скорее всего, имелся в виду краудфандинг — это когда группу поддерживают, в том числе и деньгами, фанаты, в основном, в Интернете. И в нашем случае эта схема удачно сработала с альбомом MAXIMUMHAPPY. У нас есть прослойка очень крутых и преданных фанов, и я хотел бы выразить им благодарность со страниц журнала! Спасибо вам, ребята!

— Мало есть российских панк-рок-групп, которые ездили бы в зарубежные туры так же часто, как «Тараканы!». Это важно для коллектива? Стоит ли уделять турам столько энергии и времени?
— Думаю, Distemper играют за границей ещё чаще, стабильнее и успешней, и можно было бы привести ещё десяток похожих примеров. Для нас эти туры являются чем-то вроде «проверки на вшивость»: можем ли мы играть перед двумя десятками немцев, впервые видящих нас, столь же убедительно, как это делаем в Москве перед двумя тысячами наших фанов? Ну и конечно, мы хотим чувствовать себя группой, которая способна выступать везде, для кого угодно, без всяких там языковых или культурных барьеров.

— На второй пластинке MAXIMUMHAPPY есть лирическая баллада «Любовь со 101 взгляда», в целом не характерная для группы и для Дмитрия Спирина. Это знак нового творческого этапа? Есть ли какая-то стратегия, как группа будет развиваться в дальнейшем?
— Эта песня — просто баллада. Одна из восемнадцати треков. Не думаю, что это правильно — делать по одной из восемнадцати композиций выводы о том, как и куда будет двигаться группа, всё-таки там есть ещё семнадцать песен. И каждая из них может быть дорогой в будущее. Стратегий у нас также никаких нет. Мы просто время от времени сочиняем новые песни, пишем их на студии, потом стараемся разместить пару синглов на радио, и снять клип или два. А затем едем в тур. Это стандартный цикл для множества рок-групп на Земле. И это нормально.

Беседовал Сергей Шулаков