В прямом эфире КМ ТВ программа «Звёзды онлайн». В студии Пётр Татарицкий.

— С позиции экологов, зелёная агитация экономически выгодна, и сегодня мы попробуем посражаться за тараканов. Да-да, у нас в гостях долгожданная группа «Тараканы!». Приветствуйте их, друзья. У нас в гостях Дмитрий и Денис.
— Дмитрий Спирин: Не принципиально вообще.

— Тараканы живучие были и есть во все времена. Кто-то из высокопоставленных деятелей советского государства когда-то даже сражался с тараканами, но безуспешно. Они живучи. Что вам мешает жить сегодня? Кто они, кто вам мешает жить, и как вы с этим справляетесь?
— Д.С.: Мы вообще нормальные ребята в плане того, что мы миролюбивые люди и особо врагов не ищем себе.
— Д.Х.: Чего-то нам особо как-то никто и не мешает.
— Д.С.: Никто не мешает — всё у нас нормально в этом плане.

— Панк-рок — это своего рода протест так или иначе. С момента существования по сегодняшний день (может быть, есть некое устремление в будущее), против чего «Тараканы!» протестуют в вашем лице? Что вам не нравится, что вы готовы как-то изменить в окружающем мире, в людях?
— Д.С.: Ничего такого, если честно, в том смысле, что я не назову никакие оригинальные объекты нелюбви или объекты, которые вызывают в нас раздражение или что-то типа того. Всё то же самое и все те же самые, кто, так или иначе, вызывает это в любых нормальных людях, в любых людях доброй воли.

— На ваш взгляд, рок сегодня жив? И, если посмотреть на некую среднесрочную перспективу, — имеет смысл такая музыка в будущем и сегодня, кому она интересна сегодня?
— Д.Х.: Она, конечно, имеет место, и рок живее всех живых. И пока мы живы, рок тоже будет жить.
— Д.С.: Это точно.
— Д.Х.: Собственно, для кого — для простых людей, которым это необходимо, грубо говоря, энергетика рока, правда рока, чистота рока.

— Мы сегодня получили, на самом деле, рекордное количество вопросов от аудитории наших телезрителей, от ваших поклонников, и может быть, кстати, не только поклонников. Среди массы этих товарищей наверняка встречаются вам, может быть, иногда и не совсем благожелательно настроенные к вам, скажем так, типы.
— Д.С.: Нет проблем — почему бы и нет.
— Д.Х.: Мы тоже тогда неблагожелательны и, может, неадекватны чуть-чуть.
— Д.С.: Нет, они бывают разные — они бывают благожелательные и адекватные, и неадекватные и неблагожелательные. Они все встречаются. Пускай встречаются — это многообразие мира.

— На самом деле, честно скажу, мне очень приятно видеть улыбки на ваших лицах, потому что они совсем даже нестрашные, «Тараканы!». Я думаю, что чувство юмора в вашей жизни присутствует.
— Д.С.: Ещё как!

— Это способ выживания?
— Д.С.: Да нет, это просто (как называется) врождённые черты характера.
— Д.Х.: Скорее всего — да.
— Д.С.: Конечно, то самое бытие, которое, как известно, определяет сознание, может выхолащивать не только такие эфемерные стороны характера, как чувство юмора, но и даже бодрость и силу духа и т. д., силу воли. Мы пока что, слава богу, худо-бедно, храним какие—то остатки бодрости и присутствия духа.
— Д.Х.: Как там? «Мы идём по жизни смеясь…»

— «Она идёт по жизни смеясь…» Что при этом остаётся за кадром, в этот момент, это уже достояние, наверное, одного Всевышнего.
— Д.С.: Это точно. И её.

— Вы однажды сказали, что панк-рок — это не музыка, а способ существования. Если так, посмотреть на вас пристально, может быть, каждому из вас, а может быть, друг на друга — какие вы за кадром? Уйдя со сцены, оставив гитары, микрофоны, отключенные от звукоусиливающих колонок.
— Д.С.: Должно быть что-то у артистов рок-группы, что зрители не должны видеть не под каким соусом, ни при каком приближении, что-то, до чего они не должны даже догадываться — какие—то моменты такие. В остальном, мы такие, естественные пацаны, если честно, и как мне кажется, мы на сцене абсолютно такие же, как в жизни, в том смысле, что наше эмоциональное, то, как мы это делаем, это не слишком сильно отличается от того, какие мы по жизни. Я знаю, есть огромное количество музыкантов, которые на сцене веселы, бодры и никогда в жизни не скажешь, что он флегматик, унылый по жизни, немногословный и такой как бы, грустноватый пассажир — невозможно сказать по выступлению сценическому. У нас не так — мы всё-таки, я надеюсь, мы как-то постоянны.

— Если мы говорим про способ существования, вообще, про некую материальную сторону жизни — вам хватает средств, которые вы зарабатываете музыкальным творчеством?
— Д.С.: Это очень больной вопрос.

— Или приходится ещё, так сказать, украдкой, в ночи, или, наоборот, с раннего утра заниматься чем-то другим, что приносило, допустим, достойную копейку?
— Д.С.: Скоро придётся, я думаю, потому что ситуация, в общем-то, перестает радовать с каждым днём всё больше и больше.
— Д.Х.: Кризис даёт о себе знать.
— Д.С.: Кризис это или просто, я не знаю, это, может, кризис у нас в группе, а может быть, это тот самый глобальный всемирный финансовый кризис — Бог его знает.

— Может быть, это кризис жанра — говоря по-другому?
— Д.С.: Может быть.

— Может быть, это какое-то настоящее, я не знаю, торжество колоссальнейшей поп-масс-культуры всё-таки?
— Д.С.: Бог его знает. Мы не знаем. Я, честно говоря, в такие глубины не копаю. Бог его знает, какое количество концертных предложений сейчас есть у звёзд поп-эстрады, может быть, они точно так же сидят и ждут звоночка, и эти звоночки не звонят. Кризис жанра? Да бог его знает.
— Д.Х.: Нет-нет, на самом деле, очень много групп стало приезжать западных.
— Д.С.: Да, смотри, пожалуйста — и люди ходят.
— Д.Х.: Люди ходят, пока не насытятся этим. Будут ходить на западные. На русских, конечно, денег не хватает, мне кажется.

— Как складывается ваш гастрольный тур сегодня?
— Д.Х.: По-разному.
— Д.С.: Можно сказать, что никак.

— С трудом… Было желание, допустим, поставить (я прошу прощения за этот вопрос) некую точку в этой части биографии, сменить амплуа и заняться в той же музыке, может быть, другим каким—то направлением?
— Д.Х.: А зачем?
— Д.С.: Вопрос хороший, но ты подразумеваешь…
— Д.Х.: Сольное какое-то творчество?
— Д.С.: Нет, ты имеешь в виду, что… Вернее, я отвечу так — недостаточно для принятия этого решения тех бед, о которых мы говорили чуть выше. То есть это не должно быть единственным фактором — а, все, в панк-группе перестал зарабатывать совсем на жизнь, а мне нужно оплачивать счета, больнички, докторов, квартиру и т.д., поэтому немедленно надо прекращать и сделать чего-то более массово успешное — это не может служить единственным фактором, потому что в этом случае ты все равно ничего успешного и удачного не сделаешь на этом поприще. Вот Дэныч, например, у него масса различных интересов.

— На самом деле, я могу сказать, что если наши зрители этого как-то не видят, я могу послужить неким таким посредником, я могу им шепнуть, что у… Я не знаю, у Димы скрыты глаза под очками, но у Дениса роскошные совершенно глаза и черты лица, на мой взгляд, весьма киногеничны, и даже напрашивается вопрос — не было ли мысли, или, может быть, когда-то были предложения, поучаствовать в какой-то киноработе?
— Д.Х.: Я участвовал пару раз.

— Я знаю, что каким-то образом ты связан с клипмейкерством?
— Д.Х.: Да, связан. Я сам занимаюсь, можно сказать — сам и режиссёр, и постановщик, и оператор, и цветовик, и цветокорректор.

— Вот, понимаете ли, ипостась-то ещё одна есть! Не так уж все, наверное, плохо.
— Д.С.: Есть.
— Д.Х.: Просто когда деньги заканчиваются, я начинаю заниматься клипмейкерством.

— Почему бы не параллельно это делать?
— Д.Х.: Параллельно не получается. Тут как бы, понимаешь, грубо говоря, попой сразу на два теплых места не сядешь.
— Д.С.: Тут либо едешь на гастроли, либо сидишь у монитора и монтируешь.
— Д.Х.: Потому что это тоже занимает время и этим надо серьёзно заниматься. В данный момент я пока отодвинул эту историю и больше музыке сейчас посвятил время своё. Вот так вот. Потому что мы сейчас как раз — вчера записали семь новых песен. Демо-версии.

— За один день?
— Д.Х.: Да, но мы их готовили.
— Д.С.: Мы много репетировали. Но это репетиционное, это демо исключительно сырое и грубое, послушать, чего там вообще.
— Д.Х.: То есть мы не стоим на месте, постоянно чего-то делаем, занимаемся, репетируем.

— С момента рождения и создания группы, сколько в вашей жизни уже было рок-фестивалей? Присутствие, участие в каком из них, может быть, по сей день вас творчески будоражит, радует?
— Д.С.: Конечно, мы участвовали во множестве фестивалей. «Тараканы!» подходящая группа для фестивалей вполне себе, но я могу вспомнить одно мероприятие, мы играли на одном единственном опен-эир за границей СНГ, это была Финляндия. Известный, с богатой историей рок-фестиваль — Ilosaarirock он называется, в городишке Йоэнсуу он проводится, это было в 2005 году. Там была масса абсолютно моднейших, популярнейших и очень знаменитых западных имен — Anthrax, Apocalyptica, Backyard Babies, Kotiteollisuus, MC5 и тому подобное — и мы там участвовали, и это, конечно, сильно, скажем так, взбудоражило, научило чему-то, позволило посмотреть совсем с другой стороны на себя самого, я имею в виду, на группу на свою.

— В своё время у вас был альбом, под названием «Властелины Вселенной». Сегодня, если так сказать, однозначно, властелинами бы чего вы себя назвали?
— Д.С.: Тараканы — властелины Вселенной, это известно. Мы же начали с этого.

— Есть некая позиция, чего каждый из вас боится по этой жизни? Причём, может быть, даже непримиримо боится.
— Д.Х.: Чего-то, как-то вообще ничего не страшно.
— Д.С.: Я боюсь много вещей, но это как раз те вещи, о которых, наверное, не стоит говорить. Я очень боюсь, например, того, что… Не, ну как, Дэн, ты тоже так говоришь…
— Д.Х.: Но это же просто — если это должно случиться, это случится.
— Д.С.: Да, жизнь есть жизнь, и все неприятности, которые могут происходить с тобой или с твоими родственниками, или с теми, кто тебе дорог, в плане жизни и здоровья — конечно, это всё случается.
— Д.Х.: Просто не стоит постоянно жить в страхе, это тогда невозможно будет жить.

— Ни в коем случае. Хотя кто-то говорит о том, что чувство страха, это даже некая страховка, предостережение от той или иной ситуации.
— Д.Х.: В принципе — да, если быть совсем бесстрашным, то можно и…

— В чём ключ, как вы справляетесь с теми или иными ситуациями, которые могут нести негативные какие-то последствия?
— Д.С.: Со всеми ситуациями, которые несут негатив, или состояние ожидания этих ситуаций, или тревожность какая-то и т.д., я считаю, что люди способны справляться, делая то, что им приносит удовольствие, потому что, погружаясь в это, целиком в этом расплавляясь, человек абсолютно забывает обо всем и отдыхает и душой, и телом, и мозгом. Для нас это как бы участие в рок-группе, хотя это тоже история достаточно тревожная, и она много беспокойств вызывает. Но, тем не менее, когда что-то получается, и это что-то вылупляется, и мы видим эту песню, слышим её от начала и до конца, даже в процессе — это всё доставляет удовольствие.

— Вчера была показана телеверсия события, которое в Москве произошло 11 числа. Накануне Дня России состоялась восьмая ежегодная национальная музыкальная премия «Муз-ТВ» по совершенно различным номинациям. Вчера была бесконечно долгая версия по телевидению, так сказать, выложена — как модно нынче говорить. К этим событиям вы так — прислушиваетесь, присматриваетесь?
— Д.Х.: Краем глаза видел — там, по-моему, этот выступал, который победил из Норвегии, русский, но…
— Саша Рыбак.
— Д.Х.: Чего, хорошо поёт, прикольно.
— Д.С.: Он русский, но — белорус, и норвежец одновременно.
— Д.Х.: Русский белорус и живёт в Норвегии. Молодец — улыбается, смеётся всем нам и поёт песни, играет на скрипке.
— Д.С.: Отлично. Да, молодец.

— На самом деле — вызывает уважение, потому что я поймал себя на том же, применительно к Рыбаку — опять-таки, друзья, на мой взгляд, а может быть, и на наш общий взгляд — в нем есть одна черта, на мой взгляд, сегодня выдающаяся, это органичный природный артистизм.
— Д.С.: Мне сложно судить.
— Д.Х.: Я просто реально — случайно включаю «Муз-ТВ» и — бац! — смотрю, играет Рыбак.

— Ваше отношение к Евровидению, которое прошло?
— Д.Х.: Да что-то как-то безразлично вся эта попса.

— Это уже стало как-то скучновато.
— Д.С.: Я не смотрел никогда, и я боюсь, что я даже и не заметил, если бы его вдруг в этом году не случилось. Просто у меня телека нету.
— Д.Х.: Кто—нибудь бы сказал: «Слушай, не было «Евровидения», ты бы посмотрел: «Да? Ну ладно». Понимаешь, нам на Guns N’ Roses надо сходить.
— Д.С.: Нас больше беспокоят афиши, которые расклеены по городу, нежели анонсы телевизионных эфиров.
— Д.Х.: Не «Муз—ТВ», не «евро» там чего—то «видение».

— Кто сегодня может у вас вызывать уважение из российских рок-музыкантов?
— Д.С.: Noize MC. Да масса их, на самом деле.

— Тем не менее, он вчера (извините) в той же премии «Муз-ТВ» орал, про «…из окна, из окна…» и т.д. Тексты тоже специфические.
— Д.С.: Ну и что. Он правдоруб и талантливый пацан, что я могу сказать. Ко всему прочему, он настоящий властитель дум, и он настоящий рупор поколения. Это как Цой или Высоцкий.

— Да, в своё время не принимали Высоцкого, сейчас он национальный кумир и герой.
— Д.С.: Я тебе точно абсолютно говорю, что Noize MC — мы можем встретиться через 3, 5, 10 лет и если мы вспомним этот разговор, так оно и окажется — это тот самый рупор поколения. У нас не было его 15 лет.

— На самом деле очень хорошую тему затронули, я сейчас к ней вернусь, но всё-таки мы должны уважить, по крайней мере, кого-то из наших телезрителей — смотрите, смежный вопрос, я его сейчас задам и объясню, почему. Пишет Максим из Саратова: «Скажите, как у вас получается писать такие яркие, злые и образные тексты?» Вопрос телезрителя, на который мы с удовольствием услышим ваш ответ, но, возвращаясь к вопросу про Noize MC, — что за тексты, которые сегодня кто—то из других исполнителей, «запикивает», и с другой стороны, у того же Noize MC какие-то грубые, откровенные фразы присутствуют и даже не очень литературные. Иной раз, на мой взгляд, проще, может быть, услышать какое-нибудь матерное словцо, по крайней мере, это мат, нежели услышать конкретное то же слово во всеуслышание из всех букв, допустим, начинающееся на букву «г». Это моя точка зрения. Ваше отношение вообще к текстам в рок-культуре и непосредственно в вашем творчестве?
— Д.С.: Я основной автор текстов в «Тараканах!», и поэтому я отвечу. Конечно, очень хочется, чтобы слова были такими же хлёсткими, как и аккорды, чтобы слова были такими же мощными, как и удары, чтобы припевы были такими же лаконичными и бьющими прямо в цель, как мелодический хуки…
— Д.Х.: Чтобы в сердце сразу — тук!
— Д.С.: Да, чтобы это всё совпадало, чтобы это всё работало единой системой, единым организмом, чтобы песня была органичной, и чтобы текст работал на музыку, а мелодия работала на тексты и т.д. Поэтому это очень сложная работа, и парень спрашивает «как?» — вот так, через как. Сидишь и паришься месяцами.

— Хорошо, мой вопрос — ради чего?
— Д.С.: Чтобы песня была крутая.

— Ради того, чтобы она произвела впечатление, то самое, сильное?
— Д.С.: В том числе.
— Д.Х.: Это же внутренний конфликт происходит до тех пор, пока ты не найдешь эту гармонию.

— Но ради чего, всё-таки? Я глубоко копаю — есть аудитория слушателей, это рассчитано на них, ваше слово и музыкальный аккорд должны отразиться у них в сознании.
— Д.С.: Да, конечно.

— Для чего?
— Д.С.: Если ты пытаешься подвести разговор к тому, что хотим ли мы, есть ли у нас (как это называется) программа максимум и суперцель — менять сознание людей, влиять на них, учить чему-то — нет, таких задач мы себе не ставим.

— Я об этом.
— Д.С.: Во-первых, в первую очередь, на самом деле, самое главное, для чего я хочу, чтобы текст был крутой — чтобы я сам от него взбодрился, чтобы я сам прикололся от самого себя, что нифига себе, как я оказывается умею, и какие крутые песни мы можем делать, что я бы хотел, чтобы такую песню сделал кто-то, а я её сам сделал, я горд. Это мое призвание, это то, что я люблю делать, это то, от чего я получаю удовольствие, как от процесса, так и от результата. Дальше, когда песня прекращает быть только нашим ребенком и начинает быть общественным достоянием, здесь уже достаточно важно, как бы, торкает она людей или нет, всасывает ее народ или отторгает, нравится она людям или нет. Но производить революции — нет, пожалуй, наверное, это не про нас. Я думаю, что если бы у нас была задача производить революции, пускай даже в умах людей, мы бы выбрали другой способ воздействия и другие методы, и самое главное — другое (как это называется), короче говоря, мы бы не были в рок-группе. Есть более действенные способы воздействия на людей.

— Денису есть что добавить к этому?
— Д.Х.: Собственно — нет. Всё нормально, правильно. В плане музыки — я текста не сочиняю, а музыку — в музыкальном плане пока гармонию внутреннюю не найдёшь, песня не получится. Пока ты не чувствуешь, что вот, всё — тогда песня готова. Она должна с тобой самим резонировать и тогда всё. И обычно, по опыту, бывает так, что когда прямо всё, чувствуешь, что песня офигенная, она обычно и народ торкает.

— Или же, всё-таки — рок-музыка, панк-рок — для вас это некий способ собственной защиты?
— Д.С.: Во многом — да. Кстати говоря, это один из тех самых немногочисленных факторов, которые были без изменения пронесены через все эти 20 лет. То есть, скажем так, что внутри меня менялось отношение к разным вещам, некоторые аксиомы абсолютно разрушались, и на их месте вырастали другие, а потом приходило понимание о том, что вообще нужно…

— Изгаляться.
— Д.С.: Не изгаляться, а избавляться вообще ото всех аксиом и быть абсолютно свободным. Но, что касается именно этого момента — может ли считаться нахождение в группе, исполняющей такую музыку, защитной реакцией или способом защищаться — то, конечно, да, так оно и есть. Это было и в детстве, и это есть до сих пор. Окружающий мир, в большинстве его проявлений, мне лично не нравится, но я не готов пойти и его «разрушить до основанья, а затем…», лучше построить свой маленький мирок и в нём пытаться находиться.
— Д.Х.: Окунаться в него, периодически в нём жить.
— Д.С.: Да, на самом деле.

— С другой стороны, мы ведь действительно не имеем права хоронить тот хрупкий мир, который тебе однажды был ниспослан, правильно?
— Д.С.: Люди вправе выбирать себе тот способ существования, в котором они чувствуют себя органично. Вот мы себе такую историю и придумали.

— У нас тут где-то был вопрос, чуть позже мы к нему вернёмся, возможно, но сейчас я хотел задать свой вопрос. Как часто вы ездите на метро, допустим, в общественном транспорте? И вот вопрос Сиду: «Сид, поскольку ты передвигаешься на общественном транспорте, часто ли тебя узнают? Может, тебе велосипед подарить? Будешь на колёсах, а то несолидно на метро гонять королю рок-н-ролла» — вот такой вопрос нам Автор написал.
— Д.С.: Вообще, мне нравятся сложносочиненные вопросы, в которых только в самой формулировке огромное количество допущений дополнительных, которые могут быть как правильные, так и неправильные. Начнём с того, что я не единственный в группе, кто гоняет на метро, в общем-то, мы почти все пользуемся общественным транспортом. Во-вторых, предложение подарить велосипед в вопросе подразумевает, что у меня его нет, хотя откуда Автор может это знать, ведь возможно он есть у меня.

— Он хотел новый велосипед подарить.
— Д.С.: Нет проблем! Пожалуйста, Автор, подари мне велосипед, пускай у меня их будет десять штук в моём домике на крыше.

— Персональный будет, новый.
— Д.С.: Также вопрос подразумевает, что гонять в метро менее солидно, чем на велосипеде — я не считаю так.
— Д.Х.: Особенно при нынешних условиях жизни в Москве, когда пробки 3 или 4 или 10 часов. Тратить на это время…

— Совершенно верно. Иногда собственные ноги себя гораздо в большей степени выручают.
— Д.Х.: Быстрее доберешься до куда-нибудь.
— Д.С.: Это точно. И самая последняя сентенция о том, что я герой рок-н-ролла — если бы я был героем рок-н-ролла, я думаю, что…
— Королём.
— Д.С.: Если бы я был королём рок-н-ролла, я думаю, что мои восторженные — как называется, у королей кто бывает? — поданные, мои вассалы, выражали бы свой восторг чуть более активно в материальном смысле, и мне бы на метро давно бы не нужно было уже ездить.
— Д.Х.: На вертолёте бы уже перемещался.

— Я только что хотел предложить тоже — вертолёт, наверное, круче.
— Д.С.: Конечно, круче.
— Д.Х.: В нынешней ситуации — да.

— Площадок для него, на сегодняшний день, маловато.
— Д.С.: Знаешь, если бы у меня был вертолёт, я бы, наверное, площадку бы нашёл для него.
— Д.Х.: У меня из дома видна вертолётная площадка, вполне себе такая. Около больнички — там больничка и вертолётная площадка — я уже так, присматриваюсь.

— Ты долго искал такое соседство с больницей? Это удачный выбор.
— Д.Х.: Очень долго. Всю жизнь.
— Д.С.: Всю ту жизнь, что у него есть вертолёт.

— Вопрос, который задают Тим и Ларс Прогорклые: «Известно, что недавно закончились съёмки видео на песню «То, что не убивает тебя», режиссёром которого стала скандальная Гай Германика. Вопрос Денису — как клипмейкер, почерпнул ли ты для себя что—то новое из опыта работы с ней?»
— Д.Х.: Честно? Нет. Ничего нового не увидел пока.

— Вы видели сериал «Школа»? Это мой любимый вопрос.
— Д.Х.: Видели.

— Как ваше отношение к тому, что вы увидели?
— Д.Х.: Я посмотрел, наверное, серии 2–3 и как-то — я, наверное, уже вышел, может, из этого возраста — мне было неинтересно особо.
— Д.С.: Я посмотрел несколько серий и считаю, что это абсолютно революционная история, и нет необходимости вообще рассуждать в отношении сериала «Школа» о художественных достоинствах, не знаю, там, о перипетиях сценария, о правдоподобности и неправдоподобности — сам факт того, что подобная киноработа оказалась в прайм-тайм на главном телеканале этой страны, просто факт абсолютно небывалый, революционный, и одно это позволяет говорить, что Лера сделала большое дело.

— Там хороший продюсер, насколько я уже краем глаза и уха, узнал.
— Д.С.: Раньше эти хорошие продюсеры занимались абсолютно другими вещами. И опять же, одно то, что им вдруг показалось, что такая вот странная Лера с её странными фестивальными кинолентами может быть тренд-мейкером на ОРТ — или как там теперь это называется — на Первом канале с абсолютно непотребным и нецензурным сериалом, натуральным, честным, естественным…

— Откровенно натуральным.
— Д.С.: То есть телевизионный канал, в котором слова «Марш несогласных» просто не могут звучать в эфире, вдруг показывает подобного рода сериал — это просто что-то из ряда вон. На самом деле, это так, поэтому я призываю всех вообще рассматривать этот сериал исключительно только с этой точки зрения. Всё остальное вторично.

— Допустим, и вы, и мы с вами, молодые люди, но есть поколения, которые идут за нами — те же выпускники школ. Ваше отношение к фразе, которую упоминали сейчас уже, может быть, представители старшего поколения, применительно к сериалу «Школа» — они, допустим, говорят: «Этого не может быть, это неправда! Зачем так охаивают наших детей?», условно говоря.
— Д.С.: Всем известно, что это правда и что это так.

— У меня лично возникает вопрос, вернее, не вопрос, а ответ на это — вопрос-ответ: разве это не то поколение, которое росло среди вас в этой, в нашей стране, разве это не то поколение, которое пришло на смену, условно говоря, людям из советского, или даже, постсоветского периода?.. Поставим здесь многоточие. На самом деле, мне очень интересно с вами беседовать, я не ожидал этого, честно скажу. Время телевизионного эфира стремительно бежит к своему завершению.
— Д.С.: Как всегда оно это делает.

— Но всё-таки — что—то ещё из вопросов наших телезрителей сейчас мы зададим. Что-нибудь такое, наиболее серьёзное. Повторюсь, что рекордное количество вопросов вы получили сегодня. Итак, вопрос от Доктора Точилкина: «Считаете ли вы, что в наше время эгоизм стал положительным качеством характера, а доброта — отрицательным?»
— Д.С.: Рыночная экономика подразумевает такой взгляд на вещи, и она его не то что декларирует, но как бы намекает — ломись вперёд…
— Д.Х.: Будь лучше всех…
— Д.С.: Будь не лучше всех, а там — главнее, богаче, интенсивнее работай локтями и т.д., то есть проявляй эго, забудь про человечность, и тебе будет счастье. Но не все же подвержены подобному, во-первых, отношению, во-вторых, хоть мы и существуем в этом мире, но нам необязательно быть его детьми плоть от плоти.

— Хотя вообще, изначально, эгоизм это некая любовь к самому себе. Это не подразумевает отрицательного или негативного отношения к другому человеку.
— Д.С.: Тут, видишь ли, всё-таки, если на… Эгоизм подразумевает такую любовь к самому себе, которая, возможно, отрицает других людей, интересы других людей, или, как минимум, ставит их ниже интересов самого себя.

— Это уже такая, гиперформа, стадия.
— Д.С.: Согласись, иначе для чего этот эгоизм был бы нужен, и вообще, для чего это слово было бы придумано.
— Д.Х.: Но если человеческого эго не будет, человеку как тогда жить-то? Главное, чтобы оно было в меру, наверное, всё-таки.

— Совершенно верно — в меру и не во вред, допустим, окружающим.
— Д.С.: Тогда этого человека никто эгоистом не назовёт.

— «Какая музыка играла у вас дома или в наушниках на этой неделе?» — задает этот вопрос Трындёж, человек под этим ником.
— Д.Х.: Я, например, только что услышал какую-то группу американскую, я уже даже название забыл — инди-группа, очень интересная, похожая на Bloc Party и на Foals, прикольно.
— Д.С.: Я слушаю радиостанцию под названием «Радио Звезда» дома на кухне — кроме шуток. Она не столько музыкальная, сколько познавательная — постоянно всякие исторические экскурсы, интересные истории, программа под названием «Теперь буду знать», в которой описываются корни, откуда есть пошли различные крылатые фразы и исторические факты и т.д. Иногда она перемежается песнями, знаете, из разряда — такая, русская попса с человеческим лицом — Максим Леонидов, лирические песни «Любэ»…
— Д.Х.: «Браво» небось…
— Д.С.: «Браво» обязательно! Это вообще любимейшая группа на «Радио Звезда». Вот что я слушаю дома.
— Д.Х.: Какая частота?
— Д.С.: 98 Мгц, чего-то такое — за сотней.
— Д.Х.: Надо посмотреть.
— Д.С.: Искал свою любимую рок-радиостанцию классика рока «ROCK FM» 95.2, а напоролся на эту и там чего-то такое рассказывали интересное, и я ухом «зацепился», и она так на кухне у меня в радио и осталась, «Радио Звезда». Барды там — последняя песня, которую я сегодня услышал, это было «…Александра, Александра, этот город наш с тобою…».

— Какая прелесть. Допустим, как вы можете относиться к Жанне Фриске?
— Д.Х.: Какая у неё песня известная?
— «…А на море белый песок…»
— Д.Х.: Нормально — плясать можно.
— Д.С.: Да нет, они все хорошие, наверное, люди, но просто совсем не такие, как мы.
— Д.Х.: Хорошая женщина, симпатичная.

— Замечательно, потому что не дай Бог, кто-то вдруг мог бы себе позволить, сказал бы что-нибудь такое конкретно резко отрицательное.
— Д.С.: У меня есть, кстати говоря, причина сказать про неё конкретно резко отрицательное — я хоть человек не злопамятный, но этот факт почему-то запомнил. Была такая, давным-давно, на MTV программа «12 злобных зрителей», и в какой-то момент своей эволюции они стали приглашать звёзд эфирных и обсуждать клипы других артистов. И была приглашена Жанна Фриске, и на нашу беду тогда стартовал в эфире наш клип «Границы гетто», и ей чего-то не понравилось, и она там чего-то плохо сказала про него.
— Д.Х.: Не понравилась бензопила, наверное.
— Д.С.: Наверное, ей не понравилась бензопила, да и вообще чего-то там… Но, блин, конечно, к этому нужно относиться с юмором, потому что люди бывают широко мыслящие, а бывают очень суженные, и совершенно неважно, ты при этом Жанна Фриске или кто угодно. Так что, Жанна Фриске, мы тебе передаём привет!

— На самом деле, мы образно упомянули это имя, многоуважаемой Жанны, как некий символ чего-то другого.
— Д.С.: Жанна Фриске и все, кто хочет быть на неё похожим, — мы вам всем передаем привет!

— Всё-таки, в завершение — вопрос от Чиза: «Здравствуйте, уважаемая группа «Тараканы!». Скажите, насколько ущербно видеть на своих концертах основную массу аудитории в возрасте 15-16 лет? Ведь на Западе аудитория подобной музыки гораздо старше, или это просто вопрос времени в нашей стране?»
— Д.С.: Это тоже вопрос полный лживых допущений. Можно на секундочку его…
— Д.Х.: Даже — он сам, наверное, очень «часто посещает» концерты на Западе, западных исполнителей.
— Д.С.: В самом начале Чиз предполагает, что «основная масса нашей аудитории составляют люди 15–16 лет» — это не так. Основную массу нашей аудитории составляют люди разных возрастов. Он так же предполагает, что если бы это было так, то это, возможно, было бы ущербно для нас — да нет, мы не считаем людей 15–16 лет какими-то плохими, недоделанными, недорослыми и т.д. Все были такими, все были в этом возрасте, да я думаю, что и Чиз пребывает примерно в таком возрасте, плюс минус 2–3 года, это не принципиально.
— Д.Х.: Просто, когда уже вырастают, начинают думать, типа — «о, 16 лет…»
— Д.С.: «Ведь на Западе аудитория подобной музыки гораздо старше…» — смотря, что за Западе, смотря, что мы подразумеваем под словом «подобная музыка», поэтому может быть старше, а может и такая же. «…Или это просто вопрос времени в нашей стране…» — да нет, это уже случилось, к нам ходят разные люди, разных возрастов, на концерты.

— Я могу сказать только одно — у них, у Дмитрия и у Дениса, всё всерьеёз. «Тараканы!» были, есть и будут.
— Д.С.: Постараемся есть.

— По крайней мере, в их творческом воплощении и в творческой визуализации. Мы говорим сегодня о панк-рок группе «Тараканы!». На самом деле, огромный пласт вопросов мы не затронули. Друзья, не обессудьте, что делать — форматы есть форматы.
— Д.С.: Можно я по этому поводу выскажусь? Достаточно модная стала история, в последнее время, делать видео — как называется — видеоконференции, или видеоответы на вопросы фэнов. Кое-какие наши знакомые из других рок-групп этим занимаются. Давайте, ребята, мы с вами точно так же сделаем. Сегодня у нас, здесь, мы не ответили на огромное количество вопросов, завтра возникнет какой-нибудь ещё один поход, скажем, на другой телевизионный канал или на Интернет-канал, и там мы что-то не успеем. Давайте сделаем так — сегодня вечерком мы откроем у себя в блоге, на сайте tarakany.ru, ответы на вопросы, на которые мы не ответили здесь сегодня, и на любые вопросы, мы там вообще начнем собирать коллекцию вопросов, на которые потом, попозже, мы снимем видеоответы для вас. Поэтому, давайте сегодня вечерком — я не знаю, часов в семь, например, вечера, заходите на tarakany.ru/blog и оставляйте там вопросы, и в первую очередь те, кто не смог сегодня услышать свой вопрос в эфире и соответственно, ответ на него, да и все остальные. You are welcome!

— И почувствуйте разницу между названием tarakany.ru и tarakany.net. Разница существует. Благодарим вас, друзья, до встречи вновь, хороших вам творческих успехов.
— Д.С.: Спасибо вам. Постараемся.

— Искренне ваш, Пётр Татарицкий, друзья, до встречи, пока!
— Д.С.: Пока!