Группа «Тараканы!», считающаяся одной из главных панк-команд России, на этой неделе выпускает в свет свой «бест» под названием «Лучшее. Враг хорошего». Русский панк-рок с момента своего зарождения — полувиртуальное явление, объективность существования которого вызывает сомнения и у меломанов, и у музыкальных критиков. Одни были склонны считать все попытки имитации стиля Нины Хаген и Sex Pistols пустым эпигонством, другие приписывали термин «панк-рок» исключительно сибирской рок-общине, а всех остальных объявляли их неудачными копиями или не имеющими отношения к этому стилю охотниками за модным нонконформистским ярлыком. «Тараканы!» — ветераны панк-движения, прошедшие через все положенные панк-коллективу стихии существования: огонь подполья, воду свежего воздуха по выходе из него и медные трубы коммерческого успеха. Так ли это? На вопросы, упреки и замечания корреспондента «Известий» Юрия Дудя ответил солист группы и панк-активист Дмитрий «Сид» Спирин.

— Может ли группа, хит которой полгода не вылезал из эфира на «Нашем радио», считаться представителем андеграунда?
— Корнями мы все оттуда. Период подпольного, местами подвального существования у нас продолжался лет пять. Я буду называть «Тараканы!» панк-группой и группой из андеграунда до тех пор, пока радиодеятели не перестанут шарахаться от названия нашей команды. Пока любой потенциальный спонсор, услышав первый аккорд первой песни, не перестанет категорично отказывать в поддержке.

— Хорошо, тогда выдели «Тараканов!» в московском подполье. Наверное, это стареющие ветераны с сединами на ирокезах?
— Ни фига подобного. Как мне кажется, для многих людей мы делаем новую группу. Мы многое делаем в российской культуре первыми. Нам, к примеру, принадлежит авторство первой в России поп-панк песни — трека «Выходной» с альбома «Посадки нет». Хотя для людей, которые в панк-тусовке живут столько же, сколько и группа, мы уже неинтересны. Но они либо открыли для себя новые имена, либо не могут нам простить, что мы вырвались из этого болота и теперь нас знает больше народу, чем 5-6 лет назад.

— Давай представим, что я решил стать панком. Что мне для этого нужно сделать?
— Спроси у панков — они знают лучше. Раньше для этого стоило просто назвать себя панком, и тебя все вокруг считали сумасшедшим и неудачником. Сейчас это в некоторых кругах даже модно, хотя не понимаю, что в этом особенного. Лучше оставить эти разговоры тинейджерам. Мне всё равно, что и как у них принято. Если человек слушает панк-музыку, чувствует её дух, любит её по-настоящему, он мне уже друг. А кто он и как себя называет — неважно.

— Постой-ка, а как же все истории и анекдоты про многоступенчатые посвящения в панки: жизнь на помойке и т.п.?
— Ерунда. Разве есть определенная шкала? Сколько лет надо жить на помойке, чтобы тебе сказали: «Да, парень, теперь ты панк»? В 80-е годы я думал, что все эти байки придумывал КГБ, дабы пролетарскую советскую молодёжь отвернуть от тлетворного западного влияния. Нищета и неотмывающаяся грязь панков — тоже вымысел. Если у тебя нет денег купить кассету или сходить на концерт, то как тебе может нравиться наша музыка? Где ты её вообще слушаешь? А если ты облёванный и оборванный, то ты не панк, а простой бомж.

— Есть мнение, что современные панк-группы — маленькие детишки, которые лишь пытаются подпевать харизматическому сибиряку Егору Летову. Ты можешь сопоставить себя с его «Гражданской обороной»?
— Это всё равно что сравнить «Тараканов!» с «Ласковым маем»! Обе эти группы являются чрезвычайно далёкими от нас продуктами: эстетика, звук, смысловая нагрузка лежат в абсолютно других плоскостях. Существуют люди, которым 15 лет назад сказали, что «Гр.Об» — это панк-рок, и они поверили и уверовали в это. И вдруг им заявляют, что панк-рок на самом деле абсолютно другой. Лично для меня и коллег музыка «Гр.Оба» никогда не была интересна. Мы не в Сибири выросли. У нас был доступ к другим, более занятным вещам.

— Ещё одна позиция: со времени начала активной деятельности Нины Хаген и смерти Сида Вишеза панк-рок почти полностью себя изжил…
— Всё с ним нормально. Приходят люди с новым видением, с новым звуком, с новым опытом и способом приложения этого опыта. Они создают новые группы, сочиняют песни, рождают новые подстили. Музыка развивается. Панк — по-прежнему одна из самых свежепахнущих музык. Сделанный искренне и честно, он до сих пор поднимает людей с насиженных мест и заставляет трясти костями.

— Насколько прибыльным занятием является участие в ключевой андеграундной команде страны?
— Мы гораздо менее востребованы коммерчески, чем «Океан Эльзи», например. Это не значит, что у нас меньше фанов, у них, возможно, больше. Но промоутеры прекрасно понимают, что все они из маргинальной среды и больше определенной суммы за билет не заплатят. А проблем от них куда больше, чем от мейнстримовой публики. В итоге игра панк-рока превращается в достаточно малооплачиваемую работу. Но мы спокойно к этому относимся, по-философски. Очень маленький процент людей занимается своим любимым делом. А нам от этого порой ещё и денег перепадает. Вся наша деятельность — это беспрерывная ловля кайфа. Только иногда это упирается в то, что кушать становится нечего. Но мы примерно представляем, когда нам следующий раз на сцену, и можем продержаться. Так что так и живём — от концерта до концерта.

— Ты сам осознаешь, что 90 процентов вашей аудитории — юнцы, у которых ещё пляшут гормоны и которым просто хочется потолкаться друг с другом?
— Мы стоим на сцене и видим только два-три первых ряда. Естественно, там стоят более молодые и чокнутые. Но мы же не знаем, кто сидит за барной стойкой. Мы не можем отследить, кому попадает в руки наша пластинка и кто скачет по кухне, когда наша песня играет на радио. Мне всё равно, кто приходит нас послушать. Главное — чтобы нравилась музыка в целом. Я уже доволен, когда человек приходит почувствовать эти вибрации, пропустить в уши мощь и просто стать её частью. Именно на таком животном уровне всё и происходит. Ноты и слова не столь важны.

— Рок называют музыкой протеста. Против чего вы сейчас протестуете?
— Для меня никакой рок никогда ни с каким протестом не ассоциировался. Исключением может быть только «конфликт отцов и детей». Я люблю искренние группы, не зависящие от социальных стереотипов. «Тараканы!» не протестуют вообще, если иметь в виду лозунги, заявы и митинги. Однако если расслушать нашу лирику повнимательнее, можно увидеть несогласие со многим.

Беседовал Юрий Дудь