Когда смотришь в панк-роковую даль 60-х-80-х, на легенд из прошлого, всё чаще думаешь — сейчас таких не делают, да и перестали делать давно. К счастью, пока ошибаешься: есть ещё надежда, порох в пороховницах и несколько команд-современников, появившихся на сцене в 90-е, которые держат марку и, если будут продолжать в том же духе, авось да и смогут своими песнями пополнить коллекцию музыкальных раритетов. Одна из таких редкостей — панк-рок группа «Тараканы!», которая, всё время превосходя саму себя, уже несколько лет назад вышла за границы определений чистого жанра и за границы андеграунда на большую сцену. Сегодня на повестке дня — новый альбом команды MAXIMUMHAPPY II — вторая часть звуковой дилогии «Максимум счастья». Пластинка получилась фактурной, сочной, выстреливающей через слово и звук залпом актуальных тем и полярных эмоций. Она будет презентована 12 октября в одном из крупнейших московских клубов. Ей предшествовало два сингла — «социальный рок-боевик», как называют песню музыканты, — «Разжигай костры» и трогательная баллада «Любовь со 101 взгляда» — у жёстких, на первый взгляд, «Тараканов!» — нежная душа. О ней, творчестве и гражданской позиции «МК» пообщался с лидером группы Дмитрием Спириным.

— Дмитрий, панк, получается, может быть романтиком?
— Я могу. Панк — не знаю.

— Как словосочетание «максимум счастья» соотносится с панк-музыкой? И вообще, панковское счастье — это только отрыв и угар или что-то большее?
— «Максимум счастья» — эмоциональное состояние человека. И нет разницы, в какой упаковке оно завернуто и по какой причине вдруг наступает. Я видел множество людей, которые испытывают его на концертах моей группы. «Максимум счастья» — это настолько стабильное равновесие внутри тебя, когда всё, что в тебе есть, — это только блаженство и безмятежность, и только этим ты и можешь делиться с миром. На нашем новом двойном альбоме множество песен как раз и посвящены этому состоянию. Так что лично для меня нет ничего удивительного в сочетании этой фразы и нашей музыки. «Тараканы!» всегда играли максимально позитивную музыку, бодрую, энергичную, со светлым зарядом, вдохновляющую людей на свершения, заряжающую их силами и энергией, веселящую и развлекающую ребят после трудной недели. Не знаю, чем является счастье для панков, это у них нужно спросить. Что касается меня, моё определение счастье частично дано чуть выше, частично «размазано» по нескольким песням с нового альбома.

— На нём есть несколько манифестационных треков, в которых чётко обозначена ваша гражданская позиция, например, «Я — это я», антиклерикальная «Разжигай костры». Вы пытаетесь своим высказыванием изменить сознание слушателей?
— «Я — это я» не имеет отношения ни к каким социальным явлениям. Это, скорее, песня о личном самоопределении, самоидентификации в мире, в котором каждый считает для себя необходимым приклеить тебе на лоб ярлык и ценник. Такие треки, как «Разжигай костры», в первую очередь, как и любые другие наши песни, являются результатом нашего неуёмного желания высказываться. Для того он, этот самый пресловутый панк-рок, и был придуман. Для того мы в нём и существуем. Сочиняя песни, мы меньше всего задумываемся на тему их возможного влияния на слушателя. Просто, когда появляется какая-то мысль, или эмоция, или идея, рвущаяся наружу — ты облекаешь её в форму рок-песни. Что же касается сознания людей, то оно естественным образом изменяется под воздействием тех или иных художественных произведений.

— Вы создаёте свою музыку только для молодёжи, или взрослый, зрелый человек тоже может найти в ней какое-то зерно, близкие ему идеи?
— Мне 38 лет. Несмотря на то что я, понятное дело, чувствую себя максимум на 20, в общепринятом смысле я — мужчина средних лет, и я сам не то что нахожу в этой музыке «какое-то зерно», я эти «зерна», в общем-то, создаю. Есть люди, которые и в 25 в полной мере могут считаться глубокими стариками, есть семидесятилетние, искры в глазах которых выдают в них вечных подростков. Наши песни скорее понравятся последним. А вообще, про песни не разговаривают, их слушают. Я был бы очень рад, если бы наше с вами интервью позволило какому-то количеству читателей (как тех, кто считает себя «взрослыми», так и «молодёжи») взять и послушать наши новые песни и самим определить, есть там подходящие «зерна» или нет.

— Что сейчас происходит с панком как с музыкальным направлением в России? Не теряет ли оно своей идеологической нагрузки, превращаясь исключительно в набор стилистических приёмов?
— Честно сказать — я не знаю. Я за этой сценой пристально давно уже не слежу, да и мне кажется, что у юношества другие музыкальные жанры в тренде. Кроме всего прочего, «Тараканы!» как группа не слишком сильно связывают себя именно с панк-сценой. Мы, как и ещё пяток российских групп, являемся кем-то вроде «больших» имен стиля, выплывших из субкультурной речушки на широкие воды рок-мейнстрима. У нас есть свой преданный слушатель, как и у других групп из жанров, сопредельных с нашим. Я бы даже сказал, что основные имена нынешней российской рок-сцены так или иначе завязаны на панке, если не стилистически, то по крайней мере по духу. LOUNA, Lumen, «Ляпис Трубецкой» в своём актуальном виде, Noize MC и Anacondaz, которые я больше воспринимаю как гитарные рок-группы, читающие рэп, нежели как рэп-группы, играющие на электрогитарах, — все эти банды так или иначе соприкасаются с панком. Возможно, для кого-то это окажется новостью, но у панк-рока никогда не было единой идеологической нагрузки. Каждая группа делала то, что считала нужным, и так, как она хотела. И несмотря на то что панк породил массу политических групп, социально озабоченных музыкантов, и именно в этой музыке создано немало песен протеста, тем не менее панк на то и панк, чтобы не принимать догмы и не соглашаться с ярлыками, которые на него пытаются навесить.

— Чем для вас отличается современная панк-музыка от того, что делали пионеры жанра?
— Пионеры жанра его придумали. Все остальные продолжали и продолжают её развивать. За те 35 лет, которые прошли с условного момента зарождения этой культуры, панк-музыка получила развитие в виде поп-панка, ска-панка, панк-хардкора, кроссовера, краст-панка, стрит-панка, фолк-панка. Она скрещивалась миллионами музыкантов по всему свету с джазом, металлом, хип-хопом, балканской музыкой. Именно последователи пионеров жанра придумали этику DIY, стрейтэйдж, моду на ирокезы, стейдждайвинг и уличный активизм прямого действия. И сейчас есть масса групп, которые главное своей творческой задачей считают стилизацию, скажем, под английские группы первой волны, есть и такие, которые, сидя по гаражам, скрещивают грязные панк-гитары с дабстепом, например. «Панков» столько же, сколько и панков.

— Вас часто можно встретить на различных столичных концертах. Какие музыканты вдохновляют на творчество?
— Творческие идеи, как и вдохновение, прилетают откуда ни возьмись, только лови. Например, в качестве первоначального источника вдохновения для написания вещи «Собачье сердце» послужил случайно услышанный в такси отрывок попсовой песни по радио. Так что не важно, на чей концерт ты пойдёшь сегодня, муза может тебя навестить хоть в туалете. Если же говорить о музыкантах, у нас, конечно, есть внушительный список артистов, которые по-настоящему впечатляют, вдохновляют и цепляют.

— Кого из них вы считаете своими учителями и видите ли своих последователей среди молодёжи?
— На нас повлиял западный рок в принципе: от The Beatles до хэви-метала, от Элвиса и Джерри Ли Льюиса до AC/DC, от Боба Марли до Nirvana, от Джонни Кэша до Slayer. А своими последователями мы считаем всех тех молодых людей, которые, вместо того чтобы пить пивчагу по подъездам и отжимать мобилы друг у друга, решают купить электрогитары и научиться играть на них «Звезду по имени Солнце».

Беседовала Наталья Малахова.